Когда говорят об адмирале П.В. Чичагове в наши дни, то нередко связывают с его именем неудачу с пленением Наполеона при его переправе через Березину и как следствие этого «срыв» победоносного окончания Отечественной войны 1812 года. На наш взгляд, давно настала пора отказаться от старых стереотипов мышления и разобраться в истинных причинах, побудивших современников адмирала, а также историографов, в том числе и некоторых современных, отнестись столь пристрастно к Чичагову, взвалив на него обвинения за переправу Наполеона через Березину и «награждая» его обидными, если не оскорбительными, эпитетами. В самом деле, как могло получиться так, что в результате возведённой на него напраслины этот умный, поразительно способный и блестяще образованный человек, всю жизнь стремившийся с честью служить своей Родине, России, в конце концов не только оказался вынужден покинуть её пределы, но даже упоминание его имени по сути дела исчезло со страниц российской истории. |
Адмирал Павел Васильевич Чичагов 1767-1849 гг. |
Нам предстоит по новому взглянуть на то, как складывалась жизнь и карьера Павла Васильевича, вспомнить оценки личности адмирала его современниками, хорошо знавшими его, и на основании этих оценок, а также обращения к документальным источникам того времени вынести суждение о его подлинной роли в истории России. Как никогда кстати следует здесь привести слова правнука адмирала, Леонида Михайловича Чичагова, приложившего немало сил для восстановления доброго имени своего знаменитого предка: при ближайшем рассмотрении «многие личности, несправедливо навлекшие на себя негодование или презрение потомства окажутся вовсе не столь тёмными и гнусными, какими мы привыкли считать их по наследственным традициям, и, наоборот - личности, особенно превознесённые и излюбленные, далеко не заслуживающими ни сочувствия, ни уважения потомства» 1 .
I
| Павел Васильевич Чичагов
родился в 1767 г. в семье капитана Российского флота Василия Яковлевича Чичагова, выходца из небогатых дворян Костромской губернии, ставшего впоследствии знаменитым флотоводцем в период царствования Екатерины II.
«Я родился 27 июня - в день Полтавской битвы, что уже само по себе было добрым знаком»,- как потом напишет он в своих мемуарах 2 . Семья Чичаговых жила в то время в Коломне, одном из заболоченных районов Петербурга между реками Мойкой и Фонтанкой, где ютились семьи моряков и рабочих с верфей, а также чиновных людей с небольшим достатком. Характер юного Павла формировался под влиянием его родителей. Говоря о своих родителях, он писал: «Жизнь отца моего была… неразлучно связана с моею в течение сорока лет: я не только почти постоянно жил с ним, но имел счастье служить под его начальством до 30 лет. Таким образом, я имел перед глазами прекраснейший образец добродетелей гражданских, чувств благороднейших, твёрдости и независимости характера, столь редких в некоторых странах, и я могу сказать вместе с поэтом: |
 Адмирал В.Я. Чтчагов |
И делать низости вовеки не учил! ». 3
«Матушка была женщина здравомыслящая и рассудительная и, как природная саксонка, передала мне, как я думаю, тот, свойственный этому племени, дух независимости, который я навсегда в себе сохранил» 4 . Как отмечал Леонид Михайлович Чичагов в Предисловии к упомянутым выше мемуарам, «дух правды, чести и независимости вошёл в плоть и кровь Павла Васильевича с самого его рождения и он возростал с теми твёрдыми убеждениями, которые несмотря на все превратности судьбы не покидали его и до самой смерти» 5 . Он рос «живым по натуре, восприимчивым, впечатлительным», но в то же время «был менее сдержан, нежели его отец». Он не скрывал своего превосходства перед менее образованными сверстниками и порой допускал колкости и насмешки в их адрес. Школьная программа была пройдена Павлом за два года вместо четырёх. К 14-ти годам он уже освоил все науки, которые преподавались в русских школах, и его отец просто не знал, что с ним делать дальше. Было решено продолжить его образование дома с репетиторами. «Склонность к точным наукам с применением их к механике», углублённое изучению математики и навигации, а также рассказы отца о морских походах, «желание следовать по тому же самому поприщу, что и его отец, и надежда не разлучаться с ним» - всё это решило выбор Павлом профессии моряка. Однако, военную службу он начинает гвардии сержантом в 1779 г. В 1782 г. он был произведён в поручики. К этому времени его отец, назначенный командиром эскадры, направлявшейся в Ливорно, счёл его готовым к началу морской службы. С разрешения Императрицы адмирал Чичагов зачисляет сына Павла в штат эскадры на должность адъютанта. Во время плавания до Ливорно и обратно корабль «Царь Константин», на котором находился Павел, заходил в Копенгаген, английский порт Диль и Лиссабон. Англия произвела на него неизгладимое впечатление. По свидетельству Леонида Михайловича Чичагова, «в первом своём путешествии в чужие края он (Павел Чичагов - В.Ю. ) невольно заметил, сколько мало ещё в России благоустройства и, в особенности, во флоте. Самолюбие его, как русского человека, страдало; он хотел во что бы то ни стало учиться и привезти с собой в Отечество необходимые познания». 6
| В 1783 г. Павел Чичагов становится генералc-адъютантом при адмирале Чичагове. К этому времени он уже был признанным боевым офицером и Георгиевским кавалером, отличившимся в трёх важнейших сражениях со шведами - Эландском, Ревельском и Выборгском, где ему довелось командовать линейным кораблём «Ростислав». На «Ростиславе» находился со своим штабом его отец адмирал В.Я Чичагов, назначенный императрицей Екатериной командующим Балтийским флотом вместо умершего С.К. Грейга. Старый адмирал всецело доверял своему сыну Павлу и, зная о его личных качествах и профессионализме, не колеблясь, ставил его на самые ответственные участки в морских сражениях. Вот характерный пример. 2 мая 1790 года шведский флот в составе 22 линейных кораблей и 4 фрегатов атаковал в Ревельской бухте стоявшую на рейде русскую эскадру, которой командовал В.Я. Чичагов. Обнаружив стремительно приближающийся шведский флот и понимая, что для снятия с якорей и развёртывания в боевой порядок не было времени, адмирал Чичагов принял решение, которое грубо нарушало морской устав, но давало шанс на победу. Он приказал оставаться на якорях. Русская эскадра была выстроена так, что шведские корабли, сближаясь на дистанцию артиллерийского огня, должны были проходить вдоль русской линии, подвергаясь сосредоточенному огню всех кораблей русской эскадры. Центральное место в строю русских кораблей занимал 100-пушечный «Ростислав», которым командовал Павел Чичагов. |  Флагмапский линейный корабль «Ростислав» |
Флагманский корабль «Ростислав» под командой Павла Чичагова прославился также участием в Выборгском сражении 1790 г. Как известно, в мае 1790 г. шведский король Густав III со своим галерным флотом с десантом на борту прорвался в Выборгский залив, вошёл в пролив Бьерке-Зунд в готовности совершить бросок галер на Санкт-Петербург и захватить столицу России. Пытаясь обеспечить успех задуианной операции, шведский флот вёл ожесточённый бой против кронштадской эскадры у Красной Горки, но осилить русских шведы не смогли. Увидев приближающуюся ревельскую эскадру адмирала Чичагова, шведы решили укрыться в Выборгском заливе. Адмирал Чичагов немедля блокировал весь шведский флот в стеснённом шхерами Выборгском заливе. После напряжённого противостояния шведский король решился на прорыв между русскими кораблями. И снова отличились артиллеристы флагманского корабля «Ростислава», действиями которых умело руководил молодой командир Павел Чичагов. В этом сражении русские моряки уничтожили третью часть шведского флота. Флот адмирала Чичагова в корабельном составе потерь не имел. Выборгское морское сражение окончательно убедило шведов в морском могуществе России и в невозможности Швеции вступать один на один в единоборство с Россией.
| С донесением императрице о блестящей победе адмирал Чичагов послал своего сыны Павла. Императрица Екатерина пожаловала ему золотую шпагу с надписью «За храбрость». А за «доставленное Императрице известие о победе над шведским флотом в Выборгской губе» в 1790 г. он был произведён в капитаны 1-го ранга. «Ему было тогда всего 22 года и, небольшого роста с женоподобным лицом, он казался совершенным мальчиком»,- писал Леонид Михайлович Чичагов, высказывая при этом одно важное соображение: «Не будем входить в разбор тех заслуг, за которые он был награждён: без сомненния Императрица, желая сделать приятное его отцу, наградила сына щедрой рукой». И далее: «тут впервые юноша заметил, что товарищи ему завидуют, смотрят на него как на баловня счастья, злословят его и ценят его не по достоинству. Зависть офицеров оскорбляла молодого Чичагова и это гнусное чувство он заметил в А.С. Шишкове, состоявшем при Василии Яковлевиче (Чичагове)» адьютантом. 7 Об отношении к нему со стороны Шишкова Павел Чичагов рассказал отцу, предложив послать завистника со следующим донесением о победе императрице, дабы рассеять неприязнь Шишкова. Так и поступили, но этот шаг отнюдь не образумил Шишкова, который, как мы увидим далее, сыграет далеко не последнюю роль в кампании интриг против Павла Васильевича. |  Императрица Екатерина II |
А тем временем Павла Васильевича всё больше занимала мысль познакомиться непосредственно с иностранным передовым опытом в морском деле с целью его внедрения в практику российского флота и повышения его эффективности. Ниже мы приведём рассуждения молодого Чичагова на этот счёт: «…страсть моя к моему ремеслу дошла до высшей степени. Имев случай видеть вблизи несовершенства русского флота, я был ими раздражён и пламенно желал после столь долгого изучения теорий поставить себя в возможность увидеть собственными глазами практику английских моряков.
Англия, кроме признанного превосходствва своего флота, имела для меня ещё другую привлекательность: я был заинтересован её образом правления и очень радовался случаю изучить его. Поэтому я умолял отца моего дозволить мне… посетить эту страну. Я предполагал также отправиться затем в Америку и совершить другие путешествия для приобретения опытности». 8
В 1792 году адмирал Чичагов решил командировать Павла в Англию. Соглашаясь с доводами сына, старый адмирал, видимо, также считал желательным отправить его хотя бы на время подальше от себя из-за слухов об отцовской протекции сыну по службе. Получив соответствующее разрешение императрицы, он снарядил в эту поездку двух своих сыновей - Павла и Василия в сопровождении их учителя профессора математики из Артиллерийского кадетского корпуса, в прошлом офицера-артиллериста С.Е. Гурьева. В Англии они находились в 1792-1793 гг. Целью поездки была своеобразная стажировка «для довершения практических морских примечаний». Не стесняясь возраста и высокого чина, братья Чичаговы и Гурьев поступили в английские школы. Они учились в разных школах, чтобы использовать время на учёбу и свести до минимума общение между собой. Однако, в процессе учёбы их постигло глубокое разочарование тем, что «они не нашли в научных книгах ничего нового; это только доказывало.., что они у себя дома, занимаясь по переводным книгам, ушли столь далеко». Об этом своём разочаровании Павел со свойственной ему прямотой сказал посланнику России в Лондоне графу Семёну Романовичу Воронцову: «Последний офицер нашего флота, по-моему, знает более того, что я нашёл в английских книгах». На это Воронцов ответил, что, по его мнению, «последний прапорщик английского флота знает более русского адмирала». Павел воспринял эти слова как незаслуженную обиду, поскольку, во-первых, Воронцов знал, что Павел - сын адмирала, и, во-вторых, Павел посчитал, что Воронцов унизил достоинства российского моряка. Обиженный Павел не сдержался, чтобы не ответить резкостью: «Может быть, граф, это правдоподобно в отношении практиков, хотя это надобно ещё проверить». 9 Воронцов счёл слова Павла дерзостью, послужившей поводом для его неприязненного отношения к Павлу. Рассеять эту неприязнь помог случай, о чём речь пойдёт ниже.
Чтобы поездка в Англию принесла им пользу, братья Чичаговы и Гурьев стали усердно изучать английский язык. Они также старались вникнуть в тонкости постановки морского дела в Англии. Для практического знакомства с навыками англичан в мореплавании они простыми матросами отплыли на английском военном корабле в Америку. Однако, это путешествие было недолгим, и им пришлось вернуться в Лондон. А затем они сухим путём через Голландию, где знакомились с голландским опытом в морском деле, отправились домой в Россию.
В 1793 - 1794 гг. Павел командует кораблём «София Магдалина», курсирущим в составе эскадры вице-адмирала Мусина-Пушкина на Балтике. Опыт, накопленный им за время службы на флоте и знакомства с постановкой морского дела в Англии, позволил капитану Чичагову перестроить порядки на собственном корабле «на английский лад», сделав этот корабль одним из лучших во флоте. Это, к сожалению, имело и отрицательные для Павла Васильевича последствия: заметно возросло число его завистников и недоброжелателей, считавших молодого Чичагова «англоманом», раболепствующим перед всем иностранным. Но злопыхательство недругов не смущало Павла Васильевича, привыкшего говорить правду в глаза и решительно выступать за использование прогрессивного иностранного опыта для борьбы против невежества, неуважительного отношения к младшим по чину, казнокрадства, взяточничества, бюрократизма и рутинёрства на флоте. Но вернёмся к тому времени, когда в полной мере проявились качества Павла Васильевича как моряка-профессионала, готового постоять за честь своей Отчизны. Приведём один характерный пример.
События, связанные с Французской революцией, привели к сближению России с Англией. В 1794 г. в Англию была послана вспомогательная эскадра вице-адмирала П.И. Ханыкова. В походе этой эскадры участвовал со своим кораблём и П.В.Чичагов. По прибытии русской эскадры в английский порт Дюны произошло «недоразумение», связанное с соблюдением правил морского протокола. Заметив стоящий на рейде корабль под флагом равного по рангу английского вице-адмирала Пэна, Ханыков распорядился произвести салют пушечными выстрелами, но в ответ англичане отсалютовали на два выстрела меньше. Был вызван в порт посланник Воронцов, который попытался уладить возникший скандал, представив его как досадное недоразумение, и «принялся весьма вяло поддерживать русских».
Павел Васильевич, считая непозволительным для кого бы то ни было оскорблять честь русского флага, стал с негодованием укорять Воронцова и предложил Ханыкову «дозволить ему идти с кораблём или одному лично, чтобы принудить английского адмирала вернуть два выстрела». Эти слова Павла были восприняты Воронцовым… с восхищением. Он понял, что Павел Васильевич - это не только настоящий профессионал, знающий до тонкостей морское дело (в частности, морской протокол), но и истинный патриот своей страны, готовый стать на защиту её чести и флага. По словам Л.М. Чичагова, «с этой минуты С.Р.Воронцов полюбил его от всей души и впоследствии стал его нежнейшим другом. Павел Васильевич никогда не величал его иначе как "мой отец" и граф Воронцов называл его "сыном"». 10
Следует заметить, что англичане обратили внимание на Павла Васильевича и при посещении его корабля не могли не отозваться с похвалой о том, с каким рвением он старался перенять и внедрить на своём корабле всё лучшее, чему он научился у англичан. Английские морские офицеры не скрывали своего восхищения по поводу того, с какой лёгкостью и быстротой Чичагов овладел приёмами маневрирования своим кораблём - области, в которой англичанам принадлежало бесспорное преимущество.
В то время английское правительство исходило из целесообразности вести дело к сближению с Россией, а описанный выше эпизод с соблюдением правил морского протокола послужил одним из поводов, побудившим это правительство разослать английским официальным лицам предписание о том, чтобы с русскими кораблями обходились точно также как и со своими. Так как английские чиновники не были в состоянии проверять обоснованность требований русских капитанов, то последние, как казалось вице-адмиралу Ханыкову, могли использовать такие требования для собственного обогащения. Чичагов же считал, что русские капитаны безупречны. Ханыков же в порядке перестраховки известил английских чиновников, на которых было возложено удовлетворение требований русских, ничего не выдавать по требованиям наших моряков без одобрения самого Ханыкова. В частности, это касалось требований о выдаче денежных ссуд. По словам Л.М. Чичагова, «все капитаны безмолвно перенесли это оскорбление: один Павел Васильевич счёл долгом чести написать Ханыкову письмо.., в котором он между прочим говорит, что, считая для себя бесчестием служить под его начальством, он постарается, елико будет возможно, довести черту, столь позорящую русский флот, до сведения правительства и тем отомстить за оскорбление, ему нанесённое... Ханыков ничего не ответил на это письмо, но никогда и не забывал его». 11
| В Чатамском порту, где корабль Чичагова переоборудовался на английский лад (обшивка корпуса медью, замена парусов усовершенствованной конструкции), он познакомился с начальником порта капитаном Чарльзом Проби*. У Ч. Проби была дочь Элизабет, в которую Чичагов влюбился, буквально, с первого взгляда, и предложил ей выйти за него замуж. Однако, отец невесты, признав достоинства русского моряка, не дал согласия на этот брак, т.к. категорически возражал против её перехода в православную веру. Сопереживая чувствам своего прадеда, Леонид Михайлович Чичагов писал: «До глубины души огорчённый, Павел Васильевич возвратился в Россию, унося с собой неизгладимое воспоминание о своей первой (и последней) любви и отрадную надежду на осуществление заветной мечты быть её супругом». 11 | *В 2000 г. в Лондоне вышла в свет монография «Дочь высокопоставленного чтновника. История Елизаветы Проби и Адмирала Чичагова» (The Commissioner"s Daughter. The Story of Elizabeth Proby and Admiral Chichagov). Автор этой книги Джоанна Вудс и издатель книги Саймон Хейвиленд являются потомками старинного английского рода Проби. |
| В 1796 г. по случаю воцарения на российский престол Императора Павла Первого П.В.Чичагов, как и многие другие офицеры, получает повышение в чине. Он был произведён в капитаны бригадирского ранга. Летом 1797 года, когда император Павел возглавил учебное плавание, Чичагов командовал кораблём «Ростислав» и за проявленное им старание был награждён шпагой с орденом Св. Анны на эфесе. Однако, вскоре стало ясно, что это не предвещало ничего хорошего. Начатая Павлом I кампания по изгнанию тех, кто верой и правдой служил императрице Екатерине, непосредственно затронула и Павла Васильевича Чичагова. Он был отстранён от службы без пенсии «по молодости лет» с повелением отправится на жительство к отцу в деревню. Там он узнал о том, что отец его английской невесты скончался и ничто больше не препятствовало их браку. Но чтобы поехать в Англию для женитьбы требовалось получить разрешение монарха. На просьбу П.В.Чичагова об отпуске для поездки в Англию Павел I ответил отказом в откровенно вызывающей форме: «Император находит, в России настолько достаточно девиц, что нет надобности ехать искать их в Англию» 12 . Чичагова выручил его давний друг граф Семён Романович Воронцов, российский посланник в Лондоне, который через свои связи в правящих кругах Англии сумел довести до сведения императора Павла желание лондонского кабинета видеть П.В. Чичагова представителем русского флота в союзных военно-морских силах. Убеждая влиятельных лиц в России в целесообразности отпустить Чичагова в Англию для |  Император Павел I |
Павел I милостиво согласился на брак Чичагова с англичанкой, но обусловил своё согласие его немедленным возвращением на службу с пожалованием Чичагова в контр-адмиралы и назначением флагманом в Балтийский флот. Но успеху флагмана помешал давний недоброжелатель Чичаговых и мастер придворной интриги Кушалев, бывший мичманом у Василия Яковлевича Чичагова и ставший во главе флота при Павле I. Он оклеветал П.В.Чичагова перед императором, дав понять, что Чичагов якобы намерен использовать свой брак с англичанкой для того, чтобы уехать из России и перейти на сторону англичан. Взбешённый император немедленно лишил П.В. Чичагова мундира и орденов и приказал снять с него мундир и посадить его в Петропавловскую крепость. По словам Л.М. Чичагова, «флигель-адъютанты бросились на адмирала как на зверя и с необыкновенной быстротой раздели его. Павел Васильевич не терял присутствия духа и, соображая, что император может, наконец, дойти до последней степени наказания и послать его в Сибирь, вспомнил, что ему будут необходимы деньги, и громко, с достоинством обратился к одному из флигель-адъютантов с просьбой вернуть ему бумажник, оставшийся в мундире. Это хладнокровие до того поразило услужливых адъютантов, что они остолбенели и смутились; один из них только решился ответить, что они доставят ему бумажник». Находясь в заключении Петропавловской крепости, Павел Васильевич заболел горячкой и едва не умер. Лишь благодаря вмешательству Петербургского генерал-губернатора графа фон-дер-Палена удалось урезонить императора и Чичагов был освобождён и восстановлен в звании и всех правах.
Указ от 2 июля 1799 года предписывал освободить Павла Васильевича из крепости
и ему было приказано явиться к Кушелеву в Петергоф для получения назначения командующим эскадрой, перед которой была поставлена задача высадить десант русских войск в Голландии, изгнать французов и восстановить там династию принцев Оранских. 28 августа 1799 года эскадра П.В. Чичагова вышла к параллели острова Тексель, где совместными действиями русских солдат и союзников - англичан остров был освобождён от французов. Эскадре Чичагова было приказано отправиться в Англию, чтобы взять на борт
|
дополнительный отряд англичан и высадить его на голландский берег для завершения совместной русско-английской операции. За успешно проведенную десантную операцию Павел Васильевич был награждён орденом Св. Анны I степени. Император Павел уже не возражал против женитьбы Чичагова на англичанке. В ноябре 1799 г. в Англии состоялось его бракосочетание с Элизабет Проби, в дальнейшем известной у нас в России как Елизавета Карловна Чичагова. Посажённым отцом на церемонии бракосочетания был Семён Романович Воронцов. 6 июля 1800 года молодая чета Чичаговых отправилась из Англии в Россию на борту корабля «Ретвизан». По прибытии в Россию они поселились в Кронштадте, где 24 сентября 1800 года родилась их первея дочь Аделаида (Адель). Вторая дочь Юлия родилась в 1802 году в Санкт-Петербурге. Там же в 1806 году родилась и третья дочь Екатерина. Петербургский климат неблагоприятно сказывался на состоянии здоровья Елизаветы Карловны, которая страдала астмой и тяжело переносила периоды обострения этой унаследованной от отца болезни. К постоянной озабоченности Павла Васильевича состоянием здоровья любимой жены добавлялись всякого рода неприятности, которые чинили его недоброжелатели и завистники. |
 Елизавета Карловна Чичагова (урожд. Проби), супруга П.В. Чичагова. (Неизвестный художник. Ок. 1799 г.). Частное собрание. |
II
| Сменивший на престоле императора Павла его сын Александр I приблизил к себе П.В. Чичагова, оценив его профессионализм, высокую образованность и верность На этот раз колесо фортуны вознесло Павла Васильевича на её высшую точку. Царь ввёл Чичагова в состав своей свиты, назначил начальником Военной по флоту канцелярии, которая вскоре была преобразована в министерство морских сил. В ноябре 1802 года ему присваивают звание вице-адмирала, а в декабре того же года его назначают товарищем министра морских сил. С утроенной энергией он взялся за порученное ему дело. Вскоре тогдашний министр морских сил Н.С.Мордвинов подал в отставку, возмущаясь тем, что Чичагов фактически подменяет его и распоряжается всеми делами министерства. Император не решился назначить Чичагова министром, но поручил ему исполнять обязанности министра морских сил. Чичагов развил бурную деятельность по преобразованию флота, повышению его боеспособности сообразно с требованиями того времени. Он борется с казнокрадством и взяточничеством, упрощает бюрократическую систему отчётности на флоте, улучшает кораблестроение, укрепляет гавани, налаживает производство навигационных инструментов т.д. Вот несколько примеров. Весной 1803 года по предложению Павла Васильевича на кораблях вводится должность ревизора, значительно облегчившая бремя хозяйственных забот |  Император Александр I |
В числе важнейших задач министерства морских сил Чичагов видел улучшение работы по подготовке кадров на флоте, воспитанию их в духе славных традиций российского флота, верности Государю и Отечеству. Он вносит изменения в систему обучения кадетов и гардемаринов, предусмотрев возможность их стажировки заграницей для ознакомления с зарубежным опытом. При Павле Васильевиче российские моряки совершают первое кругосветное путешествие. Чичагов добивался укрепления дисциплины и порядка на флоте, ограничения произвола офицеров по отношению к своим подчинённым. Было запрещено подвергать телесным наказаниям штурманских помощников унтер-офицерского чина и заковывать матросов в кандалы. По предложению Чичагова была введена новая, более удобная форма одежды моряков. Он требовал, чтобы морскую форму носили только моряки. Атрибутами офицерского обмундирования вместо шпаг стали кортики. Всё, что сказано выше,- лишь отдельно приведённые примеры того, что было сделано Чичаговым на благо российского флота, на благо его Отечества, честью которого он как истинный патриот всегда дорожил. Оценивая вклад П.В. Чичагова в развитие российского флота, правнук адмирала Леонид Михайлович Чичагов писал: «Русский флот переродился при нём; техника развилась и силы наши увеличились. Было образовано Министерство (морских сил - В.Ю. ); устроены порты, эллинги, словом, за несколько лет нельзя было узнать ни моряков, ни наших кораблей. Хищения прекратились; но, естественно, число врагов увеличилось в несколько раз». По словам П.Бертенева, издавшего в 1881 году «Архив кн. Воронцова», «Чичагов - лицо необыкновенно любопытное… В преданиях наших старых моряков имя его ценится очень высоко. Утверждают, что всё лучшее заведено в нашем флоте Чичаговым». 16
Он, видимо, сделал бы и больше, если бы не отвлекала его, как государственного деятеля, череда войн - и на море, и на суше,- которые вела Россия. 17 Русско-турецкая война (1806-1812 гг.) была развязана Турцией с целью возврата её бывших владений в Северном Причерноморье и на Кавказе, а также в связи с ростом влияния России на Балканах. П.В.Чичаговым был разработан план военных операций, предусматривавший прорыв Черноморского флота в Босфор и высадку там десанта в количестве 15-20 тысяч солдат. Далее планировалось силами эскадры под командованием вице-адмирала Д.Н. Сенявина и совместно с 5-6 кораблями английского флота осуществить прорыв в Дарданеллы с последующим захватом Константинополя. Однако, из-за несогласованности совместных действий с англичанами задуманный план не удалось осуществить в полной мере, хотя турецкой эскадре был нанесён серьёзный урон в Дарданельском и Афонском сражениях. Операции черноморского флота также отвлекали внимание неприятеля в Северном Причерноморье и тем самым содействовали успеху действий Дунайской армии под командованием М.И. Кутузова.
Русско-шведская война 1808-1809 гг. велась Россией за установление полного контроля над Финским и Ботническим заливами. Русским войскам с большим трудом удалось выйти к побережью Ботнического залива, занять Финляндию, овладеть укреплениями Гангута и Свеаборга, крейсировать у Аландских островов и предпринять попытку высадить десант на шведское побережье. Итоги русско-шведской войны ясно подтвердили неотложноть принимаемых Чичаговым мер по модернизации российского флота на Балтике.
В 1807 г. император Александр удостоил Чичагова звания полного адмирала и официально назначил его министром морских сил. Ещё ранее в«1805«году он стал членом сената и Государственного Совета. Император привлекал П.В. Чичагова к обсуждению важных государственных вопросов. Его кругозор не ограничивался одними заботами об усилении мощи морского флота России и его роли в мире. Он ясно понимал, что реформа органов государственного управления требовала, чтобы во главе вновь учреждённых министерств стояли люди сведующие, одарённые тактом и соображением. Однако, на деле выходило, что каждый министр постоянно вмешивался в дела других министров, и вследствие этого происходили столкновения и путаница. Адмирал в подобных случаях реагировал в довольно резкой форме, что не могло не привести к обострению его отношений почти со всеми министрами. «Его боятся, потому что он настаивает на порядке, и ненавидят за то, что он не позволяет, чтобы крали в его ведомстве»- писал в своём донесении из Петербурга в Италию представитель Сардинского короля Жозеф де-Местр. 18
Краткую, но весьма верную характеристику П.В.Чичагову дал на страницах «Русской Старины» его бывший адъютант граф Фёдор Петрович Толстой: «Павел Васильевич Чичагов был человек весьма умный и образованный, будучи прямого характера, он был удивительно свободен и, как ни один из других министров, прост в обращении и разговорах с государем и царской фамилией. Зная своё преимущество над знатными придворными льстецами, как по наукам, образованию, так и по прямоте и твёрдости характера, Чичагов обращался с ними с большим невниманием, а с иными даже с пренебрежением, за что, конечно, был ненавидим почти всем придворным миром и всей пустой, высокомерной знатью; но император Александр Павлович и императрица Елизавета Алексеевна его очень любили... С низшими себя и со своими подчинёнными и просителями, которых всегда принимал без различия чинов и звания, Чичагов обращался весьма приветливо и выслушивал просьбы последних с большим терпением». 19
| Следует особо подчеркнуть, что взгляды адмирала на государственное устройство Российской империи, специфику русского государства были удивительно точны и в ряде случаев поныне сохраняют свою актуальность*. Адмирал принадлежал к числу прогрессивно мыслящих деятелей России, понимавших необходимость реформ с целью отмены крепостного права. Будучи противником крепостного права, он с пониманием отнёсся к принятому в 1803 году закону «О вольных хлебопашцах», который по сути дела был предвестником реформы 1861 года об отмене крепостного права в России. Но в ряды тайных обществ декабристов Чичагов никогда бы не встал. Его методы - это реформы, предполагающие разумные преобразования, законодательное искоренение язв и пороков, присущих любому обществу. «По истине, - писал Чичагов,- как было бы возможно быть полезным любезному отечеству, сделавшись разумным помещиком, приведя в порядок громадные земли, нам принадлежавшия; сколько отрад испытало бы сердце человека, задавшегося целию улучшить быт бедных крестьян, помогать им в их нуждах, быть их другом, сделаться руководителем и просветителем юношества! Как хотелось мне испытать борьбу с нашим рабством и дать новое бытие закоптелым избам многих тысяч наших крестьян». 20 В качестве практического шага к освобождению крестьян от крепостной неволи П.В. Чичагов «пустил на выкуп» крепостных крестьян в деревнях, пожалованных за его победы в морских сражениях. «За каждую душу мужского пола, кроме женщин, мне выдали по 150 рублей. Цена была назначена мне правительством»,- писал Чичагов в одном из своих писем графу С.Р. Воронцову. 21 | *Вот один из примеров его рассуждений о положении в России: «В стране, где население так не соразмерно с его протяжённостью и сокращается каждый день, хотят отвлечь рабочие руки, занятые сельским трудом, и направить их для работы на мануфактурах. И на каких подчас мануфактурах? На тех, для которых у них нет такого сырья, как хорошая шерсть, красители, хлопок и проч. Ошибки и пороки присущи всему и они не могут не привести в конце концов к разрухе, какими бы большими ни были ресурсы государства. Нарушение права собственности, лихоимство, монополия, крючкотворство, всякого рода грабёж являются составными частями нашей администрации». Приведённая цитата - из письма П.В.Чичагова графу С.Р.Воронцову от 15 сентября 1813 года. А звучит вполне современно! |
«Осуждая громко в обществе русских дворян, привязанных к крепостничеству, Павел Васильевич приобрёл наименование "якобинца" и "либерала"» - отмечал в своём Предисловии к "Запискам адмирала" Леонид Михайлович Чичагов. Адмиралу Чичагову его недоброжелатели припомнили и то, что на его письменном столе стоял бюст Наполеона, военным гением и государственным дарованием которого Павел Василиевич восхищался, оставаясь тем не менее истинно русским человеком. Доказательство последнего Леонид Михайловч видел в том, что адмирал «в разговорах с иностранцами бранил русские законы, порядки и нравы, а это безусловно врождённый недостаток всех русских людей!» 22 Обвинение в том, что Павел Васильевич «недостаточно ценил заслуги своих соотечественников, оказывая предпочтение иностранцам», несправедливо и противоречило его собственным убеждениям. Известно, например, что Чичагов в своих мемуарных записках «жестоко порицает Петра Великого за то, что он думал развить свой народ с помощью иностранцев и потому лишь направлял его на ложный путь и отнял всякое чувство собственного достоинства в русских. У него есть целая статья об иностранцах, в которой он перечисляет их поимённо и доказывает, что кроме вреда они ничего не принесли России. За принятие на службу иностранцев Александром I, он укорял императора в письмах, что не было подчас приятно государю». 23 По словам правнука адмирала, «враги его даже решились однажды донести на него Государю… Они назвали Чичагова революционером; но так как Император ранее их знал мысли Павла Васильевича и понимал, что либерализм его касается лишь освобождения крестьян, то он ответил доносчикам: Я знаю, что он враг произвола; может быть, он в этом и прав! » 24
| Испросив у императора отпуск для лечения жены, Павел Васильевич везёт её в Париж, но спасти Елизавету Карловну не удалось. Она умерла в 1811 году*. Трудно переносил адмирал тяжесть свалившегося на него горя. Пытаясь разделить безутешное горе Павла Васильевича и поддержать своего друга, граф С.Р. Воронцов писал ему: «Отчаяние, во власти которого вы продолжаете прибывать ввиду несчастья - потери вашей жены, не соответствует характеру твёрдого и здравомыслящего человека, каким я вас знал. Потеря, которую вы понесли, без сомнения большая, даже невозместимая, и именно для этого надо собраться с силами и суметь победить себя самого, примириться, подумать о том, что ожидала от вас ваша жена и исполнить её намерение и её надежду: так как нет сомнения в том, что, | *Елизавета Карловна Чичагова скончалась в Париже 18 апреля 1811 года. Забальзaмированное тело своей жены адмирал перевёз в Петербург и похоронил его в мавзолее на Смоленском лютеранском кладбище.На фронтоне мавзолея высечено в одну строку На сем месте 24 июля 1811 г. навеки я схоронил моё блаженство. П.Чичагов |
Чувствуя себя сломленным, адмирал просит царя об отставке. Но у Александра I были свои виды на Чичагова. Освободив его от обязанностей министра, император сначала оставляет адмирала при своей особе в звании постоянно дежурного генерал-адъютанта. О степени доверия, с которым царь относился к Чичагову, говорит тот факт, что «ежедневно в 11 часов утра адмирал приходил к государю и Его Величество совещался с ним по всем вопросам государственного управления». 26
Перед лицом надвигавшейся с Запада угрозы наполеоновского вторжения
царь решает укрепить позиции России на юге, объединив сухопутные войска и Черноморский флот под единым командованием адмирала Чичагова. В данном случае император, судя по имеющимся данным, преследовал далеко идущую цель - организовать нападение на Францию «путём обходного маневра» с юга при поддержке славянских народов Балкан и Турции. В своём рескрипте на имя Чичагова от 9 апреля 1812 года Александр I писал: «Избрав Вас Главнокомандующим Дунайской Армею, вверяем Вам равномерно и Главное Начальство над Черноморским Флотом. К полной власти Главнокомандующего присовокупляем и Главное Управление княжествами Молдавским и Валахским, равно и всеми странами, кои могут быть заняты сухопутными и морскими силами, Вам вверенными». 27 Вот что писал французский историк А.Тьер о назначении Чичагова командующим Дунайской армией и Черноморским флотом:
Александр имел при себе человека, убеждения которого почти либеральные, ум блестящий и живой, ему (императору) нравились и подавали надежду на великие заслуги; это был адмирал Чичагов. Государь остановил выбор на нём, для весьма важного поручения на востоке, и выбор был весьма удачен, так как адмирал был действительно годен как с практической, так и идеальной стороны для роли, которую должен был играть в этих странах… Блестящее воображение, столь же неутомимая энергия адмирала соответствовали тем ролям, столь различным и смелым
. 28
| В апреле 1812 г. Чичагов сменяет на должности командующего Дунайской армии М.И. Кутузова, которого царь отправляет в отставку. Замена Кутузова Чичаговым готовилась императором в тайне. Но Кутузову удалось об этом узнать и он поспешил предпринять упреждающий шаг, форсировав подписание с турками Бухарестского мирного договора с тем, чтобы лавры этой «дипломатической победы» достались ему, а не Чичагову. Старый полководец, недовольный своей отставкой, затаил обиду как на царя, так и на своего сменщика. Кстати сказать, Кутузова давно настроил против Чичагова его родственник А.С.Шишков, который, как было сказано выше, ещё в бытность императором Павла I завидовал Чичагову и не мог смириться с тем, что Чичагов был старше его по званию. Не остался в стороне и занимавший одно время должность министра иностранных дел граф Николай Румянцев, который ненавидел и Чичагова, и Кутузова. Румянцев был одним из тех, кто немало потрудился, чтобы поссорить Чичагова и Кутузова. Эти обстоятельства, в частности, неприязнь Кутузова сыграют в дальнейшем роковую роль для судьбы адмирала. Но вернёмся к Чичагову. Ознакомившись с положением дел на вверенном ему участке, он нашёл дунайские княжества в плачевном состоянии, а дисциплину в армии почти разваленной, что явилось следствием многочисленных злоупотреблений, допущенных Кутузовым и его окружением. «Проезжая через Молдову и Валахию,- писал Чичагов в своём дневнике,- я не раз замечал покинутые жилища и узнавал, что их владельцы бежали из страны или укрылись в лесах, чтобы избежать реквизиций властей и притеснений со стороны солдат. Эти переселения происходили преимущественно во время расквартирования войск. Дисциплина была настолько расстроена, что начался грабёж, и военные забирали у торговцев всё, что им хотелось. Я был вынужден подвергнуть солдат своей почётной охраны суровым наказаниям, поскольку они брали провизию прямо в соседних домах. Но следует ли удивляться распущенности солдат, когда генерал Кутузов, озабоченный исключительно собственными удовольствиями, не постеснялся с помощью своих прислужников похитить и выслать из страны члена Дивана Валахии (местного административного органа - В.Ю. ), мужа одной из своих любовниц? Щедрый на услуги своим любовницам, он предоставлял их друзьям и протеже исключения из правил при дунайских таможнях. Караваны, приходившие из Андрианополя, делали из этих таможен настоящий источник богатства, который, однако, был истощён этой узаконенной контрабандой и казнокрадством чиновников, которые присваивали оставшееся. Таким образом, в этих столь плодородных княжествах, которые вместе с Бессарабией и турецкими владениями на румынском берегу Дуная (райатами) могли давать 20 миллионов рублей дохода, |  М. И. Кутузов
|
Важным результатом принятых мер было налаживание отношений с местным населением, которое стало относиться к русским с прежней симпатией. При этом Чичагов не упускал из вида поставленную императором задачу добиваться от Турции согласия на заключение с Россией «наступательного и оборонительного союза» против наполеоновской Франции и её союзников, т.е. того, чего не сделал Кутузов, поспешив подписать Бухарестский мирный договор. Дипломатический демарш с заключением союза с Турцией позволил бы, по расчётам Александра I, заполучить ополчения сербов, боснийцев и других христианских народов и усилить Дунайскую армию для нанесения «отвлекающего удара» по югу Франции. В случае отказа Турции от «наступательного и оборонительного союза» с Россией допускалась возможность возобновления военных действий против Турции, чтобы вынудить её вступить в такой союз. Адмирал Чичагов выступил с идеей «отвлекающего удара», которая нашла конкретное воплощение в плане, представленном на рассмотрение императору Александру. Император знал, что человек, который готовил этот план и собирался его выполнять, всегда тщательно рассчитывал свои действия, всё предвидя и сочетая тщательно рассчитанную смелость и непоколебимое упорство. Он мог быть сообразно обстановке и необходимости и политиком, и администратором, и полководцем. Кампания, которую он намеревался предпринять, должна была открыть путь к весьма значительному усилению позиций России на Востоке. В случае, если бы Турция позволила пройти по своей территории, то поход Дунайской армии по странам, населённым христианскими народами, был бы для этих народов предзнаменованием их освобождения и позволил бы установить между славянами на Балканах и русскими близкие и прочные отношения, что имело бы большое значение для будущего. Адмиралу удалось установить контакты со многими из турецких пашей и договориться о том, что они не окажут вооружённого сопротивления и пропустят русские войска через контролируемую ими территорию. Отдавая отчёт в том, что войскам пришлось бы преодолевать серьёзные естественные препятствия в гористой местности, две дивизии Дунайской армии были организованы и оснащены так, что могли пройти везде. Если же турки не согласились бы на проход русских войск по своей территории, адмирал Чичагов был готов форсировать Дунай, атаковать их и двинуться на Константинополь. Черноморский флот был готов осуществить высадку десанта в Константинополе. «Поход на Константинополь, который делал возможным создание новой империи, мог бы, посеяв смятение среди союзников Наполеона, прервать его вторжение вглубь российских земель. Я был в состоянии внезапно перейти Дунай менее чем за восемь дней; я вышел бы на подступы к Балканам ещё до того, как Диван в Бухаресте узнал бы о моих планах. А когда новость о начале наступления достигла бы австрийского двора или Наполеона, я уже возможно был бы у ворот Константинополя. Наши враги, ведущие большую войну, не смогли бы реагировать достаточно быстро. Тем временем я сформировал бы из народов этих стран не армию в сорок или пятьдесят тысяч человек, а тучу солдат, которых можно было бы использовать для отвлекающего удара и для любого другого предприятия» - писал Чичагов. 30
|
Предложенный Чичаговым план опережал стратегию Наполеона,
который рассчитывал нанести стремительный удар по России, принудить её к миру. А затем, потребовав у России 100 тысяч войск для усиления французской армии, Наполеон намеревался повернуть на юг, покорить Турцию, отняв у неё Константинополь, который он хотел сделать столицей своей Восточной империи, а затем объединить под своей властью Восточную и Западную империи. Резервные войска Наполеона, дислоцированные в Италии, Иллирии и на Ионических островах, планировалось направить в Египет и восстановить там власть Наполеона. Что же касается дислоцированных в Константинополе главных и вспомогательных войск Наполеона, то он хотел использовать их для продвижения через Малую Азию в Бенгалию и нанесения удара по «жемчужине английской короны» - Индии. Как известно, расчёты Наполеона не оправдались. Cправедливости ради следует отметить, что Чичагов допустил известную долю самонадеянности и не сомневался в том, что император согласиться с его планом «отвлекающего удара». Из Валахии в Сербию направился авангард Дунайской армии под командованием генерал-майора графа И.К. Орурка в составе 17.250 пехотинцев, 1.950 кавалеристов, 550 казаков, 12 батарейных и |
 Император Наполеон |
Однако император Александр не разделял амбиций адмирала. Он был озабочен больше всего вторжением Наполеона в пределы России в июне 1812 года. В своём письме адмиралу он писал: «Ваш план очень обширен и очень дерзок, но кто может поручиться за его успех? А в ожидании результатов мы лишаемся того воздействия, которое наш отвлекающий удар мог оказать на неприятеля, а также на долгое время теряем возможность распоряжаться находящимися под вашим командованием войсками, направляя их к Константинополю. Не говоря уже об общем шокирующем впечатлении, которое произведёт на наших соотечественников и на союзников - англичан и шведов - подобное решение, разве это не добавляет нам оснований для сомнения…». 32
Александр I предписал Дунайской Армии идти в северном направлении, форсировать Днестр и быть готовой нанести удар во фланг наполеоновской армии. Адмирал поспешил выполнить повеление императора. Из Сербии пришлось отозвать авангард Дунайской армии. Части Дунайской армии выходили в путь по готовности. Чичагов намеревался переформировать армию за Днестром и рассчитывал соединиться с Третьей армией генерала А.П.Тормасова 7 сентября. Так оно и было, как планировал адмирал.
III
На первом этапе войны под натиском превосходящих сил Наполеона русские армии вынуждены были отступать. Предпринятая Наполеоном попытка разгромить основные силы русских войск в ходе сражения под Смоленском окончилась неудачей. Русские войска под командыванием Барклая де Толли продолжали отход вглубь страны. Наполеон уже был под Гжатском, когда под давлением общественного мнения России, недовольного тактикой отступления и требовавшего заменить иностранца-главнокомандующего русским генералом, Александру I пришлось (несмотря на личную неприязнь) назначить верховным главнокомандующим М.И. Кутузова вместо Барклая де Толли.В Рескрипте императора, направленном всем командующим армиями (в том числе Тормасову и Чичагову) говорилось: «Разные важные неудобства, происшедшие после соединения двух армий, возлагают на меня необходимую обязанность назначить над всеми оными главного нечальника. Я избрал для этого генерала-от-инфантерии князя Кутузова, которому я подчиняю все четыре армии вследствие чего я предписываю вам со вверенною вам армией состоять в точной его команде. Я уверен, что любовь ваша к Отечеству и усердие к службе откроют вам и при сём случае путь к новым заслугам, которые мне весьма приятно будет отличить надлежащими наградами». 33
7 сентября 1812 года произошло Бородинское сражение, в ходе которого русские войска упорной обороной и ценой жизней 44 тысяч русских воинов сорвали наполеоновский план разбить русскую армию в генеральном сражении, обескровили войска Наполеона, что предопределило поражение французской армии. Острой болью в сердце каждого патриота России отозвалась весть о вступлении Наполеона в охваченную пожаром Москву.
Незадого до вступления французов в Москву
верховный главнокомандующий М.И. Кутузов направил командующему Третьей армией генералу Тормасову приказ прекратить наступательные операции против армии австрийского генерала Шварценберга и идти спасать Москву. В «Записках» адмирала Чичагова имеется на этот счёт следующая запись:
…мы находились в сорока пяти днях перехода от Москвы, а Наполеон стоял у ворот столицы, в тот момент Кутузов отправил этот приказ, полученный нами лишь через одиннадцать дней после вступления французов в Москву. С другой стороны Шварценберг и Реqнье, узнав об уходе Тормасова, вернулись бы к своей прежней тактике и принудили бы меня либо к неравной борьбе, либо к отступлению, отдающему в их руки две плодороднейшие провинции империи. Поэтому Тормасов с лёгкостью принял решение не подчиняться и не отделяться от меня до тех пор, пока Шварценберг не будет отброшен за российскую границу или, по крайней мере, изгнан из Волыни
. 34
Аналогичный приказ Кутузова получил и Чичагов, который по тем же соображениям, что и Тормасов, счёл невозможным исполнять этот приказ. В дальнейшем Кутузов предъявит Чичагову претензию в том, что он якобы не считает нужным подчиняться приказам верховного главнокомандующего. Это было лишь начало проведения Кутузовым линии на «сведение счётов» с Чичаговым, его компрометацию как полководца. Ключом к пониманию неприязни Кутузова к Чичагову является то, что последний «хорошо познал Кутузова», располагая подробной информацией о том, что будущий спаситель России от Наполеона не только не безгрешен, но подчас напрямую был замешан в преступлениях, творившихся в Дунайской армии.
Но вернёмся к этапу Отечественной войны, который предшествовал началу изгнания наполеоновской армии из России. 30 августа 1812 г. император Александр отправил Кутузову с флигель-адъютантом полковником А.И.Чернышёвым разработанный в Петербурге общий план совместных военных действий на втором этапе кампании 1812 года... «Начертывая этот план, государь имел целью воспользоваться вторжением Наполеона в Москву, то есть, отдалением его с главною армиею от Днепра, чтобы 1) в тылу его сосредоточить большие силы; 2) боковые его корпусы выгнать из России, а именно: князя Шварценберга и Рейнье в Галицию и Варшавское герцогство, а Макдональда, Сен-Сира и Удино в Пруссию; 3) Наполеона с главными силами искоренить до последнего. Князь Кутузов должен был удерживать Наполеона и поражать его с фронта, между тем как войскам, находившимся в губерниях Витебской, Лифляндской, Волынской и Минской назначалось стать на операционном пути неприятеля. Для действий их предписывалось два пути: 1) от севера, через Двину, в губернии Виленскую и Минскую, корпусами графов Витгенштейна и Штейнгеля; 2) от юга, в губернии Гродненскую и Митавскую, армиями Чичагова и Тормасова.
Соединённыя войска этих четырёх генералов должны были разбить боковые корпусы,
оставленные Наполеоном в своём тылу, двинуться на его сообщения и преградить ему обратный путь из России…
Главное достоинство операционного плана состояло в том, что армия Чичагова и Тормасова и корпусы графов Витгенштейна и Штейнгеля переставали действовать отдельно и получили одно общее, совокупное, сосредоточенное направление. Каждое из этих четырёх отделений войск должно было поспевать к назначенным местам в урочное время, определённое в плане». 35
Получив план императора, Кутузов сказал, что он «совершенно разделяет мнение его величества, сознаётся в пользе и выгодах, могущих впоследствовать от операционного плана», но, к сожалению, посланное Кутузовым повеление Чичагову было «не во всём сходное с предполагаемыми в плане действиями». 36 Кутузов счёл за благо отменить свой приказ Чичагову и Тормазову и сообщить им о своём решении, направив к ним Чернышёва.
Перевод русской армии на Калужскую дорогу поставил её в наивыгоднейшее положение относительно неприятеля, сообщения которого со своими тылами оказались открытыми для ударов русских войск и партизан. Отступление наполеоновского войска из России превратилось в беспорядочное бегство. По образному выражению Л.Н. Толстого, «…дубина народной войны поднялась со всею своею грозною и величественную силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие». 37
Следует подчеркнуть, что император Александр и Кутузов имели разные подходы в отношении завершения Отечественной войны 1812 года. Поставив себе целью изгнание Наполеона из пределов России, Кутузов решил закончить войну на границе. В представлении Л.Н. Толстого стратегия Кутузова сводилась к действиям погонщика с кнутом в руках: «Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное». 38 Император, мечтавший стать спасителем Европы от Наполеона, хотел пленить его. Император приказал Чичагову выдвинуться со своей Дунайской Армией к реке Березина, где соединиться с наступавшей с севера группировкой генерала П.Х. Витгенштейна, перекрыв Наполеону и остаткам его армии пути отступления. В помощь Чичагову была придана часть Третьей армии генерала А.П. Тормасова, который сдерживал натиск австрийского генерала К.Шварценберга и саксонского корпуса Ш.Рейнье. «Никогда и никто не испытывал той живейшей радости, какую изведали мы, узнав о приближении армии адмирала Чичагова. Должно признаться, что единственно редким достоинствам этого генерала принадлежала заслуга прибытия к нам на помощь с такою удивительною быстротою, без остановок перед препятствиями, которые ему пришлось приодолеть, как, например, переправы через реки, сделавшиеся опасными вследствие разливов; в короткий промежуток времени он совершил длиннейший путь из Бухареста в Луково. Единственно этому быстрому соединению обязаны мы успехами нашей армиии, может быть, влиянием на успехи великой армии. Во всяком случае должно сознаться, что он спас честь нашей армии, не дозволив (австрийцу Шварценбергу - В.Ю. ) отбросить нас на Киев, а что главнее того, все эти превосходныя губернии не достались в руки неприятелю». 39 Эти слова принадлежали генералу Е.И. Чаплицу, который, по словам Л.М. Чичагова, был «один из доблестнейших героев наших 1812 года, и храбрейших кавалерийских генералов», «пользовался общим уважением» и «был в высшей степени скромным и совестливым челевеком».
Оставим пока на время подробности совместных действий генерала Тормасова и адмирала Чичагова и вернёмся к анализу плана окружения Наполеона на Березине.
Насколько реальна была возможность его практической реализации? Прежде всего уточним, что идея такой операции никогда не принадлежала Кутузову, как утверждают некоторые источники. Более того, Кутузов считал такой план нереальным в тех условиях где и как предлагалось его осуществлять. Идея окружения и пленения Бонапарта принадлежала государю (а если быть точным, она была подсказана Александру I Пфулем, одним из его военных советников). Л.Н. Толстой обстоятельно доказал невозможность реализации такого плана.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину, Однако, что можно было бы сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но и это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но кроме того, что отрезование Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно. Невозможно это было,
во-первых
, потому, что, так как из опыта видно, что движение колонн верстах на пяти в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, ещё при получении плана сказавший, что диверсия на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во-вторых
, невозможно было потому, что, для того чтобы парализовать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона надо было без сравнения большие войска, чем те, которые имели русские.
В-третьих
, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию-перегородить ей дорогу - никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно, в чём могли бы убедиться военные учёные хоть из примеров Красного и Березины. Взять же в плен никак нельзя без того, чтобы тот, кого берут в плен, на это не согласился, как нельзя поймать ласточку, хотя и можно взять её, когда она сядет на руку…
В-четвёртых же
, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила в 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягли все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
40
Толстой называет Чичагова «одним из самых страстных отрезывателем и опрокидывателей», т.е. сторонником осуществления плана императора Александра. Возникает ряд вопросов: Почему Чичагов с таким рвением взялся за осуществление «плана окружения»? Хотел угодить императору? Или у него не хватило мудрости и полководческого опыта, чтобы понять гибельность такого плана? Скорее всего адмирал находился в плену иллюзий, ошибочно полагая, что все другие участники предполагаемой операции - и Кутузов, и Витгенштейн - будут строго соблюдать «правила игры», обеспечат точное согласование и координацию своих действий и замкнут кольцо вокруг Наполеона и его армии на Березине. Разумеется, что Чичагову было предельно ясно, что одна его армия, даже усиленная армией Тормасова, не смогла бы обеспечить окружение Наполеона. К тому же надо было заблаговременно угадать направление движения отступающих французов, знать, наконец, где находился сам Наполеон, который обманными маневрами старался ввести русское командование в заблуждение относительно собственного передвижения и найти лазейку в позициях русских, чтобы ускользнуть из готовящейся для него ловушки.
Как же развивались события после объединения войск Чичагова и генерала Тормасова в Третью армию под единым командованием адмирала? Следует иметь в виду, что командование русских армий решало двоякую задачу: с одной стороны, недопустить продвижения австрийцев и саксонцев к району, где они могли оказать прямую поддержку отступавшей армии Наполеона, а, с другой, выйти на соединение с северной группировкой графа Витгенштейна и тем самым перекрыть путь французам к отступлению из России. Шварценбергу Наполеон неоднократно напоминал о том, что его главная задача- следить за передвижениями армий под командованием Чичагова и стараться «удержать их в Литве».
10 сентября обе русские армии, насчитывавшие в своём составе 60 тысяч человек, выступили в направлении на Владимир Волынский с целью оттеснить правое крыло войск Шварценберга от Буга и лишить его прямого сообщения с Варшавой, откуда Шварценберг получал подкрепления. Шварценберг, войска которого вместе с саксонским корпусом Рейнье имели в своём составе лишь 40 тысяч человек и значительно уступали русским армиям по численности, стремился уклониться от сражения с русскими. Он отступил за Буг и направился к Бресту. В итоге в этой части театра военных действий неприятель был вытеснен за пределы Российской империи.
Заняв Брест, Чичагов был вынужден пробыть там в общей сложности три недели несмотря на полученное им предписание Кутузова идти на Минск. Подвела задержка с доставкой продовольствия для армии. Однако, Чичагов не тратил время даром и организовал ряд успешных операций. Так, например, кавалерийский полк под командой флигель-адъютанта Чернышёва совершил восьмидневный рейд на Варшаву, сжёг там несколько неприятельских складов, вызвал панику, побудившую Шверценберга на время оставить «наблюдение за Чичаговым» и идти оборонять Варшаву. Чернышёву же удалось оторватся от преследовавших его австрийцев, форсировать Буг и вернуться в Брест, приведя с собой 200 пленных. Другой кавалерийский бросок осуществил генерал Чаплиц, который внезапно появился в Слониме, где формировался из «мятежных литовцев» полк под командой польского генерала Я.Конопки. Конопка, 13 офицеров и 235 «нижних чинов» были взяты в плен, была захвачена казна (200 000 франков), а лишённый командования полк разбежался.
Время торопило, а Чичагов всё ещё стоял в Бресте по причине недостатка запасов продовольствия и из-за опасения того, что Шварценберг направится следом за русской армией, как только Чичагов покинет Брест. В этих условиях Чичагов принял решение разделить объединённую армию на две неравные части: одну часть под командой генерала Остен-Сакена оставить позади себя в виде заслона для сдерживания австрийцев и саксонцев, а с другой частью выступить самому в поход к Минску и далее к Березине.
Эта последняя часть армии Чичагова включала два авангарда - графа Ламберта и Чаплица и трёх корпусов под началом Эссена, Воинова и Сабанеева (последние два корпуса непосредственно подчинялись графу Ланжерону). Генерал-лейтенант Остен-Сакен возглавил первую группу в составе двух корпусов Булатова и графа Ливена с задачей удержать Шварценберга и Рейнье и, если нужно предпринять против них наступательные действия. Одновременно Остен-Сакен должен был прикрывать Волынскую и Подольскую губернии. Эртелю было приказано идти из Мозыря к Игумену и там войти в состав армии. Отряду Лидерса, возвратившемуся из Сербии и находившемуся в Волынской губернии, было приказано направиться из Пинска в Несвиж, где присоединиться к армии. Марши планировались с таким расчётом, что до соединения с армией Эртель и Лидерс должны были прочесать пространство между Березиной и Припятью и очистить его от находившихся там неприятельских войск. 15 октября Чичагов находился у Чернавчицы. В случае нападения Шварценберга на Остен-Сакена, расположившегося около Бреста на берегах Буга, Чичагов был готов вернуться и оказать ему помощь. В Черновчицах Чичагов узнал, что к Шварценбергу присоединилась дивизия Дюрюта из корпуса Ожеро. Численность войска Шварценберга увеличилась до 50 000 человек против 18 000 у Остен-Сакена. Отправив Остен-Сакену корпус Эссена, Чичагов располагал армией численностью 32 000 человек, но с присоединением к армии отряда Лидерса (3 500 человек) и Эртеля (15 000 человек) его армия увеличивалась бы до 50 000 человек.
20 октября Чичагов прибыл в Пружаны, откуда он двинулся через Селец, Смоляницу и Ружаны в Слоним, куда он прибыл 25 октября. Тем временем Шварценберг, опередив Сакена на два марша, показался между Волковиском и Зельве. Чичагов направил флигель-адъютанта Чернышёва с казачьим полком, чтобы затруднить продвижение Шварценберга, заняв Деречин и Зельве. В Зельве Чернышёв узнал, что австрийский генерал Мор шёл из Гродно к Мостам на Немане, где он намеревался организовать переправу и соединиться со Шварценбергом. Чернышову удалось помешать наведению переправы и уничтожить мосты через реку Зельве, затруднив тем самым продвижение Шварценберга. Этой заминкой воспользовался Чичагов, продолжив движение к Несвижу.
Преследуя армию Чичагова, Шварценберг старался выполнить неоднократные предписания Наполеона о необходимости «удержания в Литве» армий Чичагова и Тормасова, в чём Наполеон видел «всю цель действий» Шварценберга. Узнав о движении Шварценберга и Рейнье, Остен-Сакен настиг Рейнье в Волковиске и едва не пленил его. Остен-Сакену удалось в конечном итоге отойти к Бресту, увлекая за собой Рейнье и пришедшего ему на помощь Шварценберга. Поставленная Чичаговым задача прикрытия тыла его армии от неприятельской группировки была Остен-Сакеным выполнена блестяще.
Следует отметить, что Чичагов стремился максимально соблюдать сроки и маршруты движения войск, предусмотренные петербургским планом совместных действий на второй период кампании 1812 года. Вместе с этим он понимал, что успех реализации этого плана зависит от наличия надёжной связи между начальствовавшими лицами крупных объединений войск и обеспечения взаимодействия между ними. Именно поэтому, находясь в Слониме, Чичагов поручил Чернышёву с казачьим полком направиться через занятую неприятелем территорию к Витгенштейну, находившемуся в Чашниках, и уведомить его о следовании Дунайской армии к Борисову и дальнейших планах Чичагова. Чернышёву удалось за четыре дня преодолеть расстояние в 400 вёрст и установить прямую связь между Чичаговым и Витгенштейном.
На марше из Слонима в Несвиж Чичагов узнал, что у Несвижа и Новосвежина появился крупный неприятельский отряд, направленный из Минска французским губернатором Н. Бронниковским. Этот отряд под командой генерала Ф. Коссецкого и численностью 5000 человек был сформирован из литовских полков и французских маршевых батальонов. Против Коссецкого был отряжен граф К.О. Ламберт и в ходе успешных операций этот отряд был разгромлен. Успех графа Ламберта открыл дорогу на Минск.
По пути следования к армии Чичагова должен был присоединиться стоявший в Мозыре корпус Ф.Ф.Эртеля, который, однако, не исполнил приказ Чичагова и остался в Мозыре по разным причинам, из которых главной была эпизоотия (падёж скота). В целях компенсации отсутствия войск, не пришедших с Эртелем, Чичагов приказал Остен-Сакену отправить для соединения с Дунайской армией корпус П.К.Эссена. Заменив Эртеля генералом С.А.Тучковым, Чичагов предписал ему вместе с его корпусом идти через Рогачёв и Могилёв на соединение с Дунайской армией. В Дунайскую армию также влился пришедший из Сербии отряд под командованием Н.И.Лидерса. Таким образом, Чичагов энергично создавал под своим командованием достаточно сильную группировку войск, основой которой являлась Дунайская армия.
5 ноября Чичагов пришёл в Минск. Французский губернатор Бронниковский с гарнизоном бежал из Минска в Борисов. Неприятель не успел уничтожить накопленные за три месяца в Минске запасы хлеба, пороха, свинца. На складах («магазинах») Минска имелось столько продовольствия, что его хватило бы Дунайской армии на месяц. В полученном адмиралом письме Александра I говорилось: «Вы видете, как необходимо вам стараться о соединении с графом Витгенштейном в окрестностях Минска или Борисова и встретить армию Наполеона лицом к лицу, в то время, когда князь Кутузов преследует её. Представляю вашему усмотрению выбор средств, удобнейших для достижения цели, чтобы не выпустить Наполеона из наших границ и уничтожить его армию, поставив её между вами, князем Кутузовым, графом Витгенштейном… Рассчитывайте расстояние и время… вы можете поспеть в настоящую пору». 41 Не задерживаясь в Минске и стараясь наверстать время, потраченное на своё вынужденное «стояние» в Бресте, Чичагов выступил на Борисов. Впереди Дунайской армии ускоренным маршем шёл авангард генерала графа К.О. Ламберта, который 9 ноября на рассвете подошёл к Борисову. Походные колонны неприятельских войск под командой генерала Домбровского вошли в Борисов накануне ночью и не сумели занять оборону, когда они были внезапно атакованы графом Ламбертом (во время ночного штурма граф Ламберт был ранен). Штыковой атакой и огнём подоспевшей артилерии авангард Ламберта пробился к мосту через Березину и овладел Борисовым. Домбровский был отброшен на Оршанскую дорогу. 10 ноября Чичагов со своим штабом прибыл в Борисов, завершив переход Дунайской армии с Буга на Березину и опередив Наполеона, который в этот момент только переправлался через Днепр. Так Чичагов выполнил указание императора, перерезав, как оказалось, главный путь, который Наполеон планировал использовать для отступления из России. По словам генерал-лейтенанта А.И. Михайловского-Данилевского, автора книги «Отечественная война. Описание войны 1812-1815 г.», «…не об одном только преграждении дороги неприятелям думал Чичагов. Он простирал свои виды далее и, надеясь, что действительно казалось вероятным, взять в плен самого Наполеона, дал следующее предписание всем отрядам и партиям: Наполеонова армия в бегстве; виновник бедствий Европы - с нею. Мы находимся на путях его. Легко быть может, что Всевышнему угодно будет прекратить гнев свой, предав его нам. Почему желаю я, чтобы приметы сего человека были всем известны. Он роста малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова большая, волосы чёрные. Для вящей надёжности ловить и привозить ко мне всех малорослых. Я не говорю о награде за сего пленника: известныя щедроты Монарха нашего за сие ответствуют ». 42
Кутузов, командовавший главными силами русской армии, теснившими армию Наполеона, остановился в городе Копысь Могилёвской губернии. Вынужденный ожидать подвозов продовольствия и построения моста в Копысе, Кутузов не мог скоро переправиться через Днепр. Кроме того, главная армия, шедшая без остановок от самого Тарутина и на пути выдержавшая три кровопролитных сражения с французами под Малоярославцем, Вязьмой и Красным, нуждалась в отдыхе и некотором переформировании, чтобы, говоря словами Кутузова, «было с чем придти на границу». Отрядив в погоню за отступающей армией Наполеона свой авангард под командой М.А.Милорадовича, которому были приданы соединения М.И.Платова и А.П.Ермолова, Кутузов, как утверждают некоторые историки, не спешил на соединение с армией Чичагова. К тому же он придержал Витгенштейна, приказав ему не вступать в бой и даже отступить за Неман, если он будет атакован превосходящими силами неприятеля. Витгенштейну, однако, предписывалось атаковать корпус Виктора да и то, только в том случае, если можно обеспечить его разгром.
Дезорганизацию в управление русскими войсками вносил и сам император Александр своими распоряжениями, отдаваемыми Чичагову и Витгенштейну через голову Кутузова. Кутузов же делал вид, что он подчиняется приказам императора. К тому же Кутузов не мог забыть прошлые обиды и пытался мстить Александру I довольно изощрённым способом, стараясь, в частности, представить «любимца императора» Чичагова как неумелого полководца, не выполняющего приказы главнокомандующего. С этой целью Кутузов посылал приказы Чичагову, помечая их задним числом, искажал или уничтожал рапорты Чичагова. В своих же рапортах императору Кутузов намеренно включал заведомо ложную информацию, утверждая, будто он, преследуя неприятеля, уже вышел к Березине, в то время как до Березины ему ещё предстояло преодолеть 150 километров. О том, как Кутузов «поддерживал» действия армии Чичагова довольно красноречиво говорит следующий факт, описанный самим Чичаговым в его мемуарах («Записках»). Нужно было без промедления захватить линию вдоль Березины. Мы были вынуждены продвигаться на ощупь, т.к. местные жители не хотели давать нам сведения, а точных карт у нас не было. Карты действительно были сняты перед самой войной, но для того, чтобы сделать по ним гравюры времени не хватило, а Кутузов, располагавший манускриптами карт, несмотря на мои многочисленные просьбы, не согласился ни передать их мне, ни хотя бы направить ко мне одного из работавших с ними (картами) офицеров. Он держал их в своём штабе, находившемся в семи переходах от театра военных действий . 43 Подобное отношение Кутузова к неоднократным просьбам адмирала походило скорее на саботаж, следствием которого были неоправданные потери в живой силе и вооружениях армии Чичагова. Например, выполнявшая задачу определить местонахождение главных сил неприятеля и принужденная действовать наугад в условиях незнакомой местности дивизия авангарда чичаговской армии, которым командовал генерал Пален, неожиданно столкнулась с передовой колонной французской армии под командованием Удино. Перед лицом намного превосходящих сил противника авангард отступил к Борисову. При отступлении авангард потерял шестьсот человек и много имущества, среди которого был фургон с провиантом и посудой адмирала. А в Петербург было сообщено, что авангард был-де полностью разгромлен, потерял четыре тысячи убитыми и ранеными и противником якобы были захвачены все экипажи, канцелярия и секретная переписка адмирала. Кому и для чего нужно было посылать подобную дезинформацию догадаться не трудно. 44
| При всех заслугах Кутузова перед Отечеством нельзя не видеть и того, что он был большим мастером интриги и компромата против тех, кого он считал своими «обидчиками». Говоря о Кутузове, Чичагов в одном из своих писем графу С.Р. Воронцову прямо заявляет: «Что касается интриг, коварства и наглости, это был первый генерал в Европе» 45 . В конечном итоге Чичагов был фактически подставлен Кутузовым под угрозу уничтожения превосходящим по силе неприятелем.* На первый взгляд может показаться чудовищной сама мысль о том, что Кутузов, имевший репутацию военноначальника, дорожившего жизнями своих солдат, вёл дело к тому, что могло обернуться, если не гибелью, то во всяком случае тяжёлыми потерями для Дунайской армии. Такой оборот дела мог быть истолкован как результат «неспособности» адмирала Чичагова командывать сухопутными войсками. А поскольку Чичагов был выдвиженцем царя, то, компрометируя адмирала, Кутузов тем самым «наносил удар» и по Александру I. В этом, видимо, и состояла суть задуманной Кутузовым интриги. | * «…В письме графу С.Р.Воронцову от 15 сентября 1813 г. П.В.Чичагов обращается к событиям, предшествовавшим переправе Наполеона через Березину, отмечая факты сознательного искажения действительности в донесениях Кутузова в Петербург. Достаточно перечитать их, глядя на карту, чтобы убедиться во всех махинациях и в шарлотанстве этого человека и ему подобных. Находясь более, чем за 100 вёрст на фланге хвоста неприятеля в тот момент, когда последний переходит Березину, он пишет с невероятной наглостью, что преследует его по пятам, и ему верят. Что касается Витгенштейна, то он идёт в направлении, противоположном тому, по которому он должен был следовать, а затем хвалится тем, что вынудил Бонапарта перейти Березину. Стало быть он сражался со мною, поскольку я находился с другой стороны, чтобы помешать переходу… Он подставил меня под уничтожение окружившим меня неприятелем ». |
| Что же было на самом деле? Как было сказано выше, адмирал, стараясь выполнить предписания императора, вышел к Березине один. В то время Витгенштейн был в трёх днях, а Кутузов а в пяти днях перехода до Березины. План взаимодействия между Чичаговым, Витгенштейном и Кутузовым оставался на бумаге. Кутузов с армией выступил из Копыса только 14-го ноября, т.е. в тот же день, когда Наполеон прибыл из Борисова к месту, где он решил строить собственную переправу. Чичагов и подчинённые ему генералы не смогли своевременно организовать сбор достоверной разведывательной информации о местонахождении самого Наполеона, его тактических и стратегических планах, дислокации его войск. Ограничились лишь посылкой отдельных кавалерийских разъездов в ближний тыл неприятеля и подчас действовали наугад. Наполеон не мог не воспользоваться этим промахом русского командования. Ему удалось с помощью обманного маневра ввести Чичагова в заблуждение об истинном месте своей переправы через Березину. Наполеон приказал своим сапёрам наводить ложную переправу через Березину южнее Борисова, а сам со своей гвардией скрытно направился в северном направлении и вышел к узкому руслу реки у деревни Студёнка. |  Окружение французской армии у Березины. открыть большой рисунок |
Поскольку левый берег Березины от Веселова до Ухолода был занят неприятельскими войсками, Чичагову было трудно угадать, во-первых, где Наполеон замышлял переправляться через Березину - выше Борисова или ниже, и, во-вторых, куда он намеревался отступать после переправы - на Вильно или Минск. Русский военный историк А.И. Михайловский-Данилевский справедливо отмечал, что «в подобных случаях принято правилом: держа войска в совокупности, стоять в центральном пункте и быть на равном расстоянии от мест, где неприятель может устроить переправу, по первому о том известию двинуться к ней, противопоставить возможные препятствия к переходу через реку или, если это не удастся, со всеми силами напасть на часть войск, уже успевшую перейти. Так сначала и поступил Чичагов. Всё 12-е ноября, т.е. на другой день после того, когда по разбитии арьергарда он принуждён был возвратиться на правый берег Березины, он простоял у Борисовского укрепления, составлявшего центральную точку переправ на Березине, отрядами наблюдая пространство от Земина до Уши и истребляя на реке плоты и материалы, которые могли служить неприятелю для построения мостов». 46 Чичагов направил по правому берегу Березины на север к Зембину отряд Чаплица, а на юг до местечка Березино отряд графа Орурка.
Чичагов продолжал стоять со своей армией у Борисова, когда получил указание Кутузова «принять меры осторожности на случай, если Наполеон пойдёт вниз по Березине к стороне Бобруйска, чтобы там переправясь, обратится на Игумен и Минск» 47 . Оставив часть своей армии у Борисова, Чичагов со своим главным резервом выступил 13-го ноября в южном направлении к Забашевичам, где на следующий день он получил донесение Орурка о решении Наполеона готовить переправу у Студёнки. По-суворовски стремительным марш-броском Чичагов со своим войском вернулся к предмостным укреплениям у Борисова.
В тот день, когда Наполеон шёл вверх по Березине из Борисова к Студёнке, граф Витгенштейн находился в Кострицах, где он с большим опозданием узнал о выборе французами места переправы через Березину. Отсутствие точных данных о противнике и незнание особенностей рельефа местности не позволили Витгенштейну нанести удар с севера по не защищённой с фланга переправе у Студёнки. Дорога к Студёнке через Веселово оказалась непроходимой для артиллерии Витгенштейна и он принял решение идти кружным путём в Борисов, где он, используя своё численное превосходство, отрезал дивизию Л. Партуно и заставил её капитулировать.
По приказу Чичагова был наведён через Березину понтонный мост для сообщения с Дунайской армией прибывших в Борисов графа Витгенштейна и отряженных Кутузовым войск генералов М.И.Платова и А.П.Ермолова. Чичагов согласовал с графом Витгенштейном совместные действия против переправлявшейся через Березину наполеоновской армии. Договорились о том, что Чичагов обеспечит сосредоточение у Стахова группировки в составе половины Дунайской армии, корпуса генерала Платова и 14-ти батальонов генерала Ермолова, готовых атаковать наполеоновские войска, которые смогут переправиться через Березину. А Витгенштейн будет преследовать до переправы арьергард Наполеона, которым командовал маршал К.Виктор.
Забегая вперёд, скажем, что несмотря на ожестачённые бои на обоих берегах Березины Чичагову и Витгенштейну не удалось реализовать достигнутую между ними договорённость: на правом берегу попытки Чичагова разбить переправивниеся части французов не дали желаемых результатов, а на левом берегу Витгенштейн, затратив много времени на разоружение дивизии Портуно в Борисове, медленно усиливал давление на отчаянно сопротивлявшегося противника, позволив арьергарду Виктора избежать полный разгром.
С высокого левого берега Наполеон наблюдал передвижения за рекой русских егерей и казаков, которые располагались в низине у болота, отделявшего их от переправы, и имели возможность огнём мешать движению французов через Березину. Наполеон распорядился оборудовать на возвышенности у Студёнки позиции для 40 крупнокалиберных пушек для прикрытия переправы и приступить к строительству мостов. Понтонов у французов не было; их сожгли ещё при отступлении из Москвы. Поэтому Удино приказал рубить лес и разбирать избы соседней деревни. Полученные таким образом стройматериалы предназначались для строительства двух мостов через реку.
| Ещё до начала строительства мостов Наполеон приказал отряду кавалеристов переплыть Березину, взяв каждому по пехотинцу. Вместе с ними поплыли паромы с пехотой. Так был захвачен плацдарм на правом берегу у строившейся переправы. Первым по построенному мосту переправился корпус Удино, которому Наполеон приказал закрепиться на плацдарме, захватить Зембинское дефиле и проверить, насколько исправны мосты и гати на дороге в Вильно. Убедившись, что дорога на Вильно практически свободна, Наполеон решил, чтобы на правый берег переправился Ней, а за ним со своей гвардией последовал и он сам. Заняв 15-го ноября хутор Занивки, Наполеон следил за переправой, по которой сплошным потоком, тесня друг друга, спешили французские части и обозы, направлявшиеся прямо на дорогу в Вильно. |  Сражение при Березине 14-17 ноября 1812 г. открыть большой рисунок |
Находившийся в Зембине русский корпус был малочисленным для того, чтобы мешать переправе французов или контролировать Зембинское дефиле, не рискуя быть уничтоженным. Просчётом командования этого корпуса было, однако, то, что оно заблаговременно не позаботилось о необходимости привести в негодность дорогу на Вильно в районе Зембинского дефиле, спалив там мосты и гати. Как писал один французский автор, «Если бы русские сожгли Зембинские мосты, то нам ничего другого не оставалось бы, как повернуть к Минску, налево, где была армия Чичагова, потому что вправо на несколько лье были непроходимые болота… Наполеон не имел бы никакого средства к спасению». Ещё более выразительным было высказывание другого француза: «Стоило только какому-нибудь казаку взять огня из своей трубки и зажечь мосты, тогда все усилия наши и переход через Березину сделались бы тщетны. Взятые на узком пространстве между болотами и рекою, без пищи и приюта, подверженные нестерпимой метели, главная армия и её император были бы принуждены сдаться без боя».
Отступление французов по дороге в Вильно давало Наполеону единственный шанс избежать плена самому, сохранить остатки его армии. Но для этого надо было оттеснить от переправы отряд Корнилова, усиленный кавалеристами Чаплица, и насколько возможно помешать выступлению резерва, созданного Чичаговым в районе Стахова. Сводным отрядом французов командовал М. Ней, который выдвинул против русских пехоту при поддержке конницы и попытался отбросить отряды Корнилова и Чаплица в лесной массив. Прибывший в Стахов Чичагов направил на выручку русских отрядов две дивизии под командой генерала Сабанеева, который приказал «рассыпать в стрелки более половины своих обеих дивизий», посчитав рассыпной строй наиболее полезным боевым порядком в условиях боя в лесистой местности. Решение Сабанеева оказалось ошибочным, т.к. действовавшие врассыпную русские пехотинцы оказались лёгкой добычей прорвавшейся в наши порядки французской конницы. Лишь благодаря контратаке Павлоградских гусаров под командой Чаплица удалось опрокинуть неприятельскую кавалерию и заставить французов отступить. А войска резерва Чичагова в Стаховском сражении не участвовали. Стояли на месте и ждали своего часа, когда надо было преследовать и добивать отступающего по Виленской дороге врага.
Тем временем Виктор со своим корпусом начал переправляться через Березину, бесжалостно проделывая проход для себя через толпу беженцев и нагромаждения мёртвых тел на мостах.
Утром 17-го ноября Наполеон приказал жечь мосты. Обращаясь к генералу Ж.Б.Эбле, руководившему разрушением мостов, Наполеон сказал: «Приберите мёртвые тела и побросайте их в воду; русские не должны видеть наши потери». В то же утро Наполеон выехал из Занивок в Камень, куда бежала его армия, которая должна была идти на Вильно через Молодечно, Сморгони и Ошмяны. Вечером 23 ноября в Сморгони Наполеон собрал маршалов, объявил им о своём отъезде и передал командование остатками своей армии И.Мюрату. В тот же вечер под охраной взвода гвардейских конных егерей Наполеон отбыл в Париж. Неотступно сопровожавший Наполеона в ходе всей русской кампании маркиз Арманд Коленкур и на этот раз был вместе со своим сюзереном и старался запоминить его оценки итогов войны с Россией. «Я покинул Париж с твёрдым намерением остановиться в Польше» - говорил Наполеон.- «Однако, обстоятельства соблазнили меня двигаться дальше. Возможно, было ошибкой идти до Москвы. Может быть, мне не нужно было оставаться там слишком долго. Но вы знаете, что от великого до смешного всего лишь один шаг. Как бы там ни было, пусть нас рассудят потомки». «А что сделал Кутузов?»- продолжал Наполеон, обращаясь к сражению на Березине.- «Он и Витгенштейн погубили Чичагова. Все остальные русские генералы стоят больше, чем эта величественная престарелая дама». Обо всём сказанном выше Коленкур написал в своих мемуарах.
Несмотря на то, что за переправу через Березину Наполеону пришлось заплатить дорогую цену, исчислявшуюся тысячами убитых, искалеченных и брошенных на произвол судьбы, не говоря уже о материальных потерях и моральном ущербе наполеоновской Франции, ожидания российского императора не осуществились, потому что неприятелю не преградили путь к отступлению, не истребили неприятельскую армию до последнего человека, как приказывал государь, и не был схвачен сам Наполеон.
На наш взгляд, никому кроме автора эпохального романа «Война и мир» не удалось передать саму атмосферу того, что происходило на Березине, и какой резонанс это событие вызывало в кругах военной верхушки России: »Толпа французов бежала с постоянно усиливающеюся силой быстроты, со всею энергией, направленною на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге… Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагали, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, и потому недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее… В особенности после соединения армии блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов... Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своею властию, в противность воле государя, подписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше».
Однако, не настолько прост был Михаил Илларионович, чтобы признать себя виновником провала плана захвата Наполеона на Березине. Он посчитал, что ему представился удобный случай, чтобы свести старые счёты со своим «обидчиком» Чичаговым, объявив последнего главным виновником того, что Наполеон ускользнул из «Березинской западни». С этой целью Кутузов поспешил послать императору Александру следующее донесение: «Сия (наполеоновская - В.Ю. ) армия, можно сказать, 12, 13 и 14 числа ноября находилась окружённая со всех сторон. Река Березина, представляющая натуральную преграду, господствуема была армиею адмирала Чичагова, ибо достаточно было занять пост при Зембине и Борисове (пространство 18 вёрст), чтобы воспрепятствовать всякому переходу неприятеля. Армия Витгенштейна от Лепеля склонилась к Борисову и препятствовала неприятелю выйти с сей стороны. Главный авангард армии Платова и партизаны мои теснили неприятеля с тыла, тогда как главная армия шла в направлении между Борисовым и местечком Березиным с тем, чтобы воспрепятствовать неприятелю, если бы он восхотел идти на Игумен. Из сего положения наших армий в отношении неприятельской должно бы полагать неминуемую гибель неприятельскую; незанятый пост при Зембине и пустой марш армии Чичагова к Забашевичам (осуществлённый по повелению Кутузова - В.Ю.) подали неприятелю удобность перейти при Студёнке». 50 Донесение Кутузова представляло в искажённом свете действия армии Чичагова, которая одна сумела нанести французской армии сокрушительный урон на Березинской переправе, после которого «Великая армия» фактически перестала существовать как армейское формирование.
17 ноября 1812 года адмирал Чичагов представил императору Александру свой отчёт о том, что произошло на Березине: «Теперь, Государь, я должен думать, что меня будут упрекать в том, что я не взял Бонапарта и его армии, что я мог это сделать, если б угадал наверное где он пройдёт и если б поставил корпус для преграды ему пути. Я же со своей стороны убеждён, что корпус, который я мог бы отрядить, например, в Зембине не произвёл бы более действия, чем тот, который защищал место, где он хотел найти пристанище. Реку во многих местах можно перейти в брод и в весьма короткое время можно переправить достаточное число людей, чтобы завладеть противоположным берегом под прикрытием сильной батареи. У меня было только от 16 до 17 тысяч пехоты, которая одна может считаться в подобном случае, ибо кавалерия совершенно бесполезна. Корпус в Зембине, в 30 верстах от Борисова, который я должен был также удерживать, как и всю дистанцию до Березины, не мог быть довольно силён, чтобы устоять против 60-70 тысячной армии Наполеона, которая хочет проникнуть; он сделался бы жертвою прежде чем я мог бы подумать придти ему на помощь, тем более, что неприятель пересекал мне дорогу и даже всей моей армии было бы недостаточно, чтобы удержать его хотя бы на сутки. Это бы могла совершить только природная преграда; во всяком другом случае он бы всё-таки прошёл, а у меня было бы одним корпусом меньше. Если теперь употребить деятельность и совокупность в преследовании, также как в будущих действиях, то ему можно также нанести много вреда, но схватить человека, окружённого только своею гвардиею или разом уничтожить его армию, - это мне кажется химеры. Впрочем, Государь, я сделал всё возможное, чтобы осуществить собственную мою мечту, но весьма хорошо сознал непреодолимые препятствия, порождаемые практикою, когда она чужда мнимых теорий». 51
По словам Л.М. Чичагова, «переход через Березину до сих пор был известен только по сообщениям офицеров французской армии, которые представляют взгляд лишь одной стороны, и из рассказов русских историков, которые не были очевидцами событий и которым к тому же не позволялось говорить правду« 52 . В этой связи уместно напомнить слова из письма, хранившегося в архиве генерала Дубровина: «Я вижу, что в Петербурге совсем не отдают справедливости Чичагову… Березина, можно сказать, доканала французов… Все французы говорят, что погубила их совершенно встреча с молдавской армией (Чичагова - В.Ю. ) у Березины».
По словам Леонида Михайловича Чичагова, «нет сомнения, что именно …близость Чичагова к императору и злоба Кутузова, за смену его в Дунайской армии, причинили то падение, которое решило дело при Березине. Коварные действия Кутузова относительно адмирала уже разоблачены, но нельзя не удивиться, что много десятков лет потребовалось для этого. Масса современников и свидетелей переправы заявляли тогда словестно и письменно о невиновности Чичагова и что во всяком случае ответственность за переправу должна пасть на Кутузова и Витгенштейна более, чем на адмирала, но этим лицам зажимали рты, а записки их рвались и прятались под спуд». 54
В защиту Чичагова выступили участники Отечественной войны 1812 года
Денис Давыдов, генерал-лейтенант М.Р.Воронцов, воевавший под началом адмирала и ставший впоследствии фельдмаршалом, генералы А.П.Ермолов, Чаплиц и многие другие.
|
В своём дневнике Денис Давыдов
писал:
«С трёх сторон спешили к Березине Чичагов, Витгенштейн, Кутузов и отряды Платова, Ермолова, Милорадовича, Розена и др. Армия Чичагова, которую Кутузов полагал силою в шестьдесят тысяч человек, заключала в себе лишь тридцать тысяч, из которых около семи тысяч кавалеристов… армия Витгенштейна следовала также по направлению к Березине… она продвигалась медленно и нерешительно… Кутузов со своей стороны избегал встречи сНаполеоном и его гвардией, не только не преследовал настойчиво неприятеля, но, оставаясь почти на месте, находился всё время значительно позади. Это не помешало ему, однако, извещать Чичагова о появлении своём на хвосте неприятельских войск. Предписания его, означенные задними числами, были потому поздно доставляемы адмиралу… Адмирал, которого армия была вдвое слабее того, чем предполагал князь Кутузов, невозможно было одному, без содействия армии князя и Витгенштейна, бывшего далеко позади преградить путь Наполеона.»
55 Генерал Фёдор Орлов - флигель-адъютант Александра I, писал: «…Если бы к адмиралу Чичагову подошли ожидаемые подкрепления, то ни один француз не переправился бы через реку. В самом деле с 20 тысячами человек, из которых только 15 тысяч пехоты, нелегко было охранять всю переправу через реку, берега которой сплошь покрыты лесами и болотами и заросли омелой, особенно же тогда, когда с тыла этим 20 тысячам угрожали 40 тысяч австрийцев и саксонцев» . 56 Если учесть, что Березина - это не полноводная река подобная Дунаю, Одеру или Эльбе, а река, изобилующая бродами и узкими местами, удобными для переправы, то нельзя не согласиться со словами генерала Орлова о том, что «Наполеону не требовалось ни хитрости, ни искусства, чтобы совершить переправу. Это и произошло 14 ноября (по старому стилю - В.Ю. )». Генерал А.П.Ермолов со свойственной ему решительностью выступил в защиту адмирала. В своих мемуарах он писал: «адмирал Чичагов, при первом разговоре со мною, выказался превосходного ума, и я чувствую с негодованием насколько бессильно оправдание моё возлагаемых на него обвинений» . Генерал Ермолов далее вспоминает: «Проходя с отрядом моим по большой дороге на Вильно, на ночлег приехал неожиданно кн. Кутузов и расположился отдохнуть. Немедленно явился я к нему и продолжительны были распросы его о сражении при Березине. Я успел объяснить ему, что адмирал Чичагов не столько виноват, как многие представлять его желают… Легко я мог заметить, до какой степени простиралось неблагорасположение его к адмиралу. Не нравилось ему, что я смел оправдывать его. Но в звании моём неловко было решительно пренебречь моими показаниями, и кн. Кутузов не предпринял склонить меня понимать иначе то, что я видел собственными глазами. Он принял на себя вид чрезвычайно довольного тем, что узнал истину, и уверял меня (хотя и не уверил), что совсем другими глазами будет смотреть на адмирала, но что доселе готов был встретиться с ним неприятным образом. Он приказал мне представить после записку о действиях при Березине, но чтобы никто не знал об этом» . 58 |
 Д. В. Давыдов
|
В письме графу С.Р.Воронцову от 25 мая 1813 г. П.В.Чичагов даёт следующее пояснение тому, можно ли, в действительности, было считать обманным манёвром Наполеона его переправу через Березину у Студёнки: «В чём же состоял обман? Переправы были заняты (русскими - В.Ю. ); в месте, которое он (Наполеон) выбрал, он встретил дивизию, под огнём которой он навёл мосты. Если обман в том, что ему не могли помешать навести мосты, то это потому, что эта дивизия не была достаточно сильна, чтобы уничтожить всё то, чем неприятель мог рискнуть в этом случае. Но поскольку русская армия насчитывала не более 25 тысяч человек, а Наполеон 120 тысяч и больше 300 пушек, он мог бы осуществить переправу и не обманывая противника. Он потерял однако тут больше 30-ти тысяч убитыми… Неизвестно, сколько потонуло в Березине, но там находились целые эскадроны: людей и лошадей» .
О том, что было дальше, рассказывает Денис Давыдов: «Ермолов, очевидец Березинских событий, представил светлейшему (Кутузову - В.Ю. ) записку, в которой им были резко изложены истинные, по его мнению, причины благополучного отступления Наполеона. Он поднёс её во время приезда в Вильно князя, сказавшего ему при этом случае: голубчик, подай мне её, когда у меня никого не будет . Эта записка, переданная князю вскоре после того и значительно оправдывавшая Чичагова, была, вероятно, умышленно затеряна светлейшим». 59
В своей записке «Отечественная война. 1812 год»,
опубликованной в июне 1886 года в журнале «Русская Старина», генерал Чаплиц высказал убеждение в том, что «адмирал… считал немыслимым совершенно истребить французскую армию, когда внутри России полагали это возможным; но он хотел нанести неприятельской армии такого рода урон, который мог ей быть гибельным, а в последствии довести её до полного расстройства. Считаю обязанностью прибавить ещё, что операционный план был так разумно составлен, что, несмотря на все сделанные ошибки, французская армия, оттеснённая на другую сторону Березины, уже считала себя погибшей… Что же из всего этого следует и какой приговор произнесёт беспристрастный военный? Что всё сиё было следствием крайней точности, приложенной адмиралом к исполнению повелений своего государя, и самоотвержения войск, находившихся под его предводительством.
Наперекор малосведущим людям доказано, что переправа через Березину никогда не изгладится из памяти французской нации и, тогда как наши войска приобрели в ней славу, для неприятельской армии она будет лишь печальным воспоминанием о потере таких отличных офицеров и о трауре, в который облеклись все семьи после неё. Переправа послужит ещё уроком дпя военных, как доказательство, что одной храбростью солдата, признанным мужеством офицеров, военными дарованиями маршалов и генералов нельзя поддержать армию при перемене счастья, но лишь нравственная сторона её создаёт дисциплину и не ради внешности, чтобы тяготеть над человеком, но по принципу чести, который возвышает душу над невзгодами, сближает и связывает нас для борьбы и заставляет блюсти честь государя, народа, армии, а не частных лиц»
.
«Честный характер генерала Чаплица вполне выразился в его записке - писал Л.М.Чичагов.- Он восстал против этого гнусного направления закидывания грязью своего начальника, для оправдания собственных ошибок, и лишь поясняет самые факты, как складывались обстоятельства, побуждавшие к тем или другим действиям и решениям со стороны адмирала и его самого…. Из писем Чаплица к Чичагову видно, что первый желал написать ещё другую записку исключительно с целью оправдать адмирала, но, как нам известно, на многие подобного рода просьбы, Чичагов отвечал всегда отказом, убеждённый, что время и история ему без того отдадут полную справедливость» .
IV
Общественное мнение и государственная пропаганда обрушили на Чичагова поток клеветы с обвинением чуть ли не в измене. Г.Р.Державин высмеял его в эпиграмме. Не остался в стороне от этого и русский баснописец И.А.Крылов, написавший в 1813 г. басню «Щука и кот», в одном из героев которой легко узнавался адмирал. Мораль этой басни: «Беда, коль пироги начнёт печи сапожник, а сапоги тачать пирожник» прямо намекала на то, что моряк Чичагов взялся не за своё дело, воюя на суше. Все его заслуги перед Отечеством старались предать забвению. Он даже не был включён в число участников войны 1812 года, чьи портреты предполагалось поместить в Военной галерее Зимнего дворца.Считая ниже своего достоинства вступать в полемику с клеветниками, Чичагов писал своему другу графу С.Р.Воронцову 15 сентября 1813 года: «Толпа везде слепа, но она вдвойне слепа у нас, потому что она менее просвещённая и совсем не имеет привычки пользоваться глазами разума, а значит её очень легко ввести в заблуждение, но что думать о тех, кто, зная правду, терпят ложь и клевету?» 62 В этом же письме он с иронией отмечает: «…самая большая моя вина в том, что я пришёл в место, указанное императором; другие же, кто не пришли туда (т.е. Кутузов и Витгенштейн - В.Ю. ), все оказались правы. К несчастью, я так расположился, что в продолжении всей кампании моя армия преследовала и била неприятеля, находившегося впереди, что совершенно противоречит нашей новой тактике, которая гласит: Побеждать, это отступать ».
В письме графу Воронцову от 25 мая 1813 г. Чичагов писал: «…надо, чтобы вы знали, что я ушёл из армии вовсе не из-за чрезмерной чувствительности, а для того, чтобы служба не страдала из-за придирок ко мне маршала кн. К.(Кутузова - В.Ю. ). Он стремился помешать всему, что я делал, даже если это было для его собственной славы… Меня обвиняют в содеянных ошибках, но в чём же они состоят? Никто мне этого не сказал. Главный упрёк в том, что я не взял в плен Наполеона, но разве я обещал это сделать? Был ли мне дан такой приказ? Имел ли я такую задачу? Возможно ли было это выполнить?».
К сказанному добавим, что во время аудиенции у императора Александра в Вильно, куда Чичагов прибыл за новыми инструкциями о дальнейших действиях в Пруссии, Павлу Васильевичу был оказан «самый милостливый и самый сердечный с виду» приём. «Я спросил тогда,- вспоминал Чичагов,- нет ли у Его Величества каких-либо претензий ко мне и что в этом случае я хотел бы только иметь возможность объясниться. Он мне ответил, что ему известно всё и что у него нет упрёков в мой адрес».
Непонятно, почему Чичагов не настоял на объективном разбирательстве всего того, что произошло на Березине. В своём письме Чичагову граф С.Р.Воронцов писал по этому поводу: «Я уверен, что, если бы до того, как покинуть армию, вы поехали бы в штаб-квартиру в Калиш и попросили бы аудиенцию у Императора, настаивая на том, чтобы присутствовал Кутузов, и что там, изложив им всё, что вы сделали, предъявляя сообщения и приказы, дoбавляя, что, как вам известно из петербургских писем, вас обвиняют в армии в том, что вы позволили Бонапарту ускользнуть, ваша честь вам слишком дорога, чтобы не потребовать, не настоять даже на созыве военного совета, чтобы судить вас; я глубоко убеждён, что Кутузов был бы вынужден вас оправдать и признаться в присутствии Императора, что упрекнуть вас в чём-либо невозможно. После этого они были бы вынуждены вознаградить вас за то добро, которое вы сделали, и те же самые люди, которые терзали вас, были бы вынуждены отречься от своих слов. Тогда вы смогли бы уйти не как человек, впавший в немилость у Государя, а как человек, которому противны интриги, которые ваш благородный характер всегда ненавидел… Я удивлён,что вы не иэбрали образ действий, который вы должны были избрать и который был единственным решением, которого требовало ваше положение ». 65
Но остаётся невыясненным также вопрос о том, почему император Александр, считавший, что причиной провала плана окружения Наполеона на Березине была «медлительность действий» Кутузова, не выступил в защиту адмирала. Возложить всю вину на Чичагова «оказалось удобным всем: и Кутузову, который не хотел и не считал возможным взять в плен Наполеона, но одновременно не хотел и высказаться в этом смысле прямо и открыто, и императору, который лучше всех знал правду, но не решался откровенно обвинить фельдмаршала-победителя, который своей намеренной медлительностью подставил Чичагова. Подданным нужен был виновник того, что Наполеон ускользнул, и Александр, как это делал он не однажды за время своего правления, пожертвовал одним из ближайших соратников». По мнению Л.М.Чичагова, адмирал «Чичагов сошёл со своего поприща именно в ту эпоху, когда слава Александра I достигла своего апогея и, по непреложному закону судеб, начала после того склоняться к закату. В последнее десятилетие царствования Благословенного, Чичагов был бы не на своём месте в какой бы то ни было области государственного управления: в сфере духовной юродствовал Фотий, военными силами заведывал Аракчеев, а светочи народного просвещения находились в руках Магницких и Руничей…». Ведь одного слова императора было бы достаточно, чтобы положить конец клеветнической кампании против П.В.Чичагова.
Но упрёки недругов Чичагова продолжались. Не в силах выдержать сплетен и слухов, витавших вокруг его имени, П.В.Чичагов вышел в отставку в феврале 1813 года, когда он сдал командование своей армией и покинул службу.
| В это трудное для Павла Васильевича время его пытался поддержать граф С.Р. Воронцов,
его давний и преданный друг. Горько сожалея о принятом Чичаговым решении уйти из армии, он писал Чичагову: «…мне досадно… за службу и за вас самого, так как вы попросили освободить вас от командования армией, которая вам была доверена. Я полагаю, что вы сделали это от избытка чувствительности. Вы узнали, что есть люди, порицающие вас за то, что вы позволили Бонапарту, который был сильнее вас в четыре-пять раз, перейти Березину. Это обвинение, брошенное завистниками и дворцовыми интриганами, и распространённое идиотами, повторяющими обычно то, что интрига хочет распространить, это обвинение, говорю я, вас задело, и вместо того, чтобы пренебречь им, вы отказываетесь от командования. Вы не знаете, что вы играете на руку вашим врагам, которые хотят этого. Они хотели лишить вас командования и, не надеясь добиться этого от Государя, они взялись с другой стороны, зная вашу раздражительную обидчивость. Они начали вас порицать, распространять слухи о якобы совершённых вами ошибках; это вас укололо и вы попросили освободить вас от командования. Это как раз то, что хотели ваши враги. |
 Семен Романович Воронцов |
Сходную трактовку факторов, осложнявших положение адмирала в высших кругах российского общества, даёт наш современник, историк В.В.Аверьянов. По его мнению, «немаловажное значение в тогдашней политической борьбе имело для Павла Васильевича наличие двух придворных партий - одна западного толка (например, граф Н.П.Румянцев, министр иностранных дел, М.Б.Барклай де Толли, военный министр, и др.), вторая - русская партия (ведущим в коей был граф А.А.Аракчеев). Чичагов не примыкал ни к той, ни к другой; вёл свою собственную политику, состоявшую в верном служении Государю и Отечеству, даже, пожалуй, больше последнему. Не имея своей собственной политической команды, способной обеспечить ему лидерство, понимая политику как искреннее, чистосердечное служение Родине и закону, Чичагов был подвергнут клеветническим нападкам со стороны обеих партий. Его влияние на Государя вызывало естественную зависть. Нельзя исключить, что назначение Павла Васильевича Чичагова, военного моряка, а отнюдь не сухопутного начальника, командующим Дунайской армией было лишь продиктовано Государем, а вызвано влиянием придворных партий, возможно даже связанных с некоторыми зарубежными кругами. Поскольку сиё решение осуществлялось в год Отечественной войны, во время борьбы с Бонапартом, Чичагов не счёл возможным отказаться от подобного назначения, хотя оно явно выходило за рамки его профессиональных навыков и приобретённых знаний…».
V
Уезжая из России, Павел Василиевич увёз также прах своей жены Елизаветы, который он захоронил в английском городке Беддингтон рядом с сельским храмом, где в 1799 году состоялась церемония его бракосочетания с Елизаветой. Он жил то в Англии, то во Франции, то в Италии, то в Швейцарии, то снова во Франции. Метаниями по странам Европы после отъезда из России Павел Васильевич, видимо, стремился заглушить тоску по покинутой Родине. Наконец, он решил обосноваться во Франции, в парижском предместье Ссо, купил в 1822 году особняк, который и поныне хорошо известен местным жителям, как «Дом адмирала».
Он не чувствовал себя затворником. Кроме дочерей и внуков его дом посещали друзья - выходцы из России, в частности, граф Растопчин. С ним жил и его брат Василий, умерший в Ссо в 1826 году. Павел Васильевич купил участок на кладбище в Ссо, где и похоронил своего брата, завещав похоронить себя рядом с братом, которого он очень любил. С 1816 года П.В.Чичагов писал свои «Записки» (дневники), которые охватили период с 1726 г. по 1834 г. Он жил на свою пенсию и жалование члена Государственного Совета, в составе которого он числился до 1834 года. В 1825 году Павел Васильевич в связи со вступлением на престол нового государя Николая I письменно поздравил его по этому случаю и одновременно поинтересовался, не изменится ли что-либо в его положении как члена Государственного Совета. Николай I ответил, что воля покойного брата для него закон и будет неизменно соблюдаться в отношении адмирала. Но в действительности это было не так. Опала императора Николая сгущалась над ним с каждым годом. Царь как бы искал повод, чтобы ущемить положение адмирала. Этим поводом послужил изданный в 1834 году царский указ, обязавший всех русских подданных, проживавших за границей, вернуться в Россию. Считавший своё положение решённым раз и навсегда, Чичагов не спешил с выполнением требований высочайшего указа. В результате он оказался едва ли не единственным, к кому были применены обещанные в указе санкции. Чичагов был лишён немногих своих имений и орденских пенсий, а также льгот, связанных с членством в Государственном Совете, которое прекращалось. Но гордый дух старого и больного адмирала не был сломлен. Объявив недействительной свою присягу Николаю I, он отправил в Россию императору все свои ордена и переписку с Александром I. Павел Васильевич и его дочь Екатерина Павловна приняли английское подданство. В 1842 году он продал свой особняк в Ссо и до конца дней своих жил у дочери Екатерины Павловны в Париже. Печальна была старость рано ослепшего Павла Васильевича. Будучи глубоко верующим человеком, он как истинный христианин незадолго до своей кончины простил всех своих врагов. Он хотел сжечь рукопись своих «Записок». Но Екатерина Павловна уговорила отца не делать этого. Адмирал оставил ей весь свой архив с условием не передовать его кому-либо. Он умер в Париже 20 августа 1849 года в возрасте 82 лет и был похоронен на кладбище в парижском пригороде Ссо.
Его имя выбито на могильном камне. И это же имя до сих пор носят два атолла в Тихом океане.
|
VI
Как было сказано выше, после смерти Павла Васильевича Чичагова остались его «Записки», содержание которых раскрывало истинную подоплёку событий, вынудивших его покинуть навсегда Россию, истинным патриотом которой он являлся. Как свидетельствовали люди, знакомые с этими дневниками, в них много ценного исторического материала об эпохах царствования Екатерины II, Павла I и Александра I, метких характеристик главнейших государственных деятелей и множество подробностей, основанных на неизвестных дотоле документах и письмах. Дочь адмирала Екатерина Павловна понимала, какое важное значение для восстановления доброго имени её отца, его реабилитации перед Историей имеет публикация его дневников. Она стала разбирать дневники отца и готовить их к изданию. Помочь ей в этом вызвался её кузен Шарль дю-Бюзэ, двоюродный брат её мужа - адмирала Юджина дю-Бузэ. Но этот «доброхот» преследовал свои собственные, корыстные цели. В те годы, когда назревал разразившийся в 1853-1856 гг. вооружённый конфликт Англии и Франции с Россией (Крымская война), противники России делали всё возможное, чтобы представить её в образе врага, вероломного и коварного. Кузен Екатерины Павловны решил на этом деле заработать. И тенденциозно подобрав отдельные фрагменты из дневников, он опубликовал эту подборку в Париже под видом «подлинного дневника» адмирала Чичагова. Наступил 1858 год. Граф дю-Бузэ предпринял ещё более «отважные» действия. Поскольку из похищенных им фрагментов «Записок» адмирала немыслимо было создать что-нибудь целое, этот «литератор» добавил собственные измышления, приписав их Чичагову, и сфабриковал целую брошюру с единственной политической целью опорочить Россию и её роль в мировых делах. Боясь неудачи во Франции, он удалился в Берлин и издал там эту брошюру под заглавием «Memoires de l"amiral Tchitchagoff» , а затем повторил быстро разошедшееся первое издание, в Лейпциге.Нельзя исчислить сколько вреда принесли эти недостойные публикации честному имени Павла Васильевича. Можно себе представить, что пережила дочь русского адмирала, несшая с ним один крест со времени злополучной переправы Наполеона через Березину!
Потребовалось срочное вмешательство Екатерины Павловны, чтобы изъять эту публикацию из оборота и защитить честь её отца. Она обратилась в парижский суд и выиграла это дело. Можно лишь представить, какой ценой за счёт собственного здоровья она смогла остановить новую волну клеветы против своего отца. Но довести до конца публикацию дневника в полном объёме ей не позволило здоровье. Помог счастливый случай. В 1881 году в Париже находился в служебной командировке молодой офицер-артиллерист Леонид Михайлович Чичагов, который навестил парализованную родственницу. Екатерина Павловна передала ему дневники и взяла с Л.М.Чичагова обещание опубликовать их полностью. Екатерина Павловна Чичагова или, как её знали её современники, графиня Катерина дю-Бузэ скончалась в Париже 11 сентября 1882 года в возрасте 75 лет. Наполовину англичанка от рождения, но русская по духу и характеру, она завещала похоронить себя по русскому православному обряду и оставила 100 франков органисту того храма, где её отпевали, с тем условием, чтобы он во время службы исполнил русский гимн «Боже, царя храни». Она похоронена в семейной усыпальнице рядом с могилами её отца адмирала П.В. Чичагова и её дяди генерала В.П. Чичагова на кладбище в парижском предместье Ссо.
Тем временем, Леонид Михайлович Чичагов лично отредактировал переданную ему рукопись.
| Работа, проделанная Леонидом Михайловичем по подготовке дневников к изданию поистине огромна. Он внимательно изучил материалы семейного архива, досканально ознакомился с документами Архива Морского министерства и Архива Министерства иностранных дел. Имевшиеся в его распоряжении документы и различные сведения Леонид Михайлович использовал в подстрочных замечаниях к тексту. Некоторые комментарии Леонида Михайловича столь органично входят в текст, что порой трудно отличить, где мысли адмирала, а где его. Таким образом Леонид Михайлович становится фактически соавтором дневников П.В. Чичагова. Леонид Михайлович понимал и разделял взгляды своего прадеда. Они оба предстают перед нами великими патриотами России, глубоко убеждённые в том, что только россияне могут быть её истинными защитниками: «Можно купить за деньги верноподданного, который соразмеряет личный интерес с трудолюбием, энергией и чувством самосохранения, но купить верноподданного патриота, одушевлённого идеей и воодушевляющего своих соотечественников, жертвуя собой из любви к родине, невозможно; первых найдёшь у соседа сколько угодно, а вторых - только у себя дома. Наконец, француз может быть англичанином, американцем, а англичанин итальянцем, испанцем, даже русский способен превратиться в человека любой национальности, но русским никогда не сделается ни француз, ни англичанин, ни немец» . |  Священник Л.М.Чичагов. 1894 г. |
Леонид Михайлович Чичагов организовал публикацию рукописи дневников адмирала в России в журнале «Русская Старина». «Записки Адмирала Чичагова, заключающие то, что он видел и что, по его мнению, знал» вышли в свет, к сожалению, не полностью, а частично. Это объясняется, во-первых, тем, что, опубликовав 14 глав «Записок», редакция «Русской Старины» прекратила их публикацию. Во-вторых (и это, повидимому, главное) в жизни и карьере самого Леонида Михайловича Чичагова произошёл крутой поворот. Главным делом его жизни стала не блистательная военная карьера, а служение Русской Православной Церкви, которой он посвятил всего себя без остатка, взойдя к самым высоким должностям в церковной иерархии,
| принял за Веру мученическую кончину на полигоне НКВД в подмосковном Бутово в 1937 году. Русская Православная Церковь, по достоинству оценив подвиг Митрополита Серафима Чичагова, возвела его в сан Св. Новомученика. В наши дни попытку полной публикации «Дневников» адмирала предприняла внучка Л.М. Чичагова игумения Серафима, настоятельница Московского Богородице-Смоленского Новодевичьего монастыря (в миру Варвара Васильевна Чёрная). Стараниями матушки Серафимы при содействии Российского Фонда Культуры и студии «ТРИТЭ» Н.С.Михалкова в 2002 году издательство «Российский Архив» выпустило в свет первый том «Записок адмирала П.В. Чичагова». Эта публикация охватывает период с 1725 г. по 1801 г. Предстоит поиск и публикация второй части «Записок», которые охватывают период с 1802 по 1834 гг. Этим занимается Благотворительный Фонд Дворянского рода Чичаговых, который был учреждён в 1999 году по инициативе ныне покойной матушки Серафимы. |
 Игуменья Серафима. |
* * *
Во вступительной статье, предворяющей «Записки П.В. Чичагова», Леонид Михайлович Чичагов отмечал, что характер адмирала оказался до конца не понятым не только его современниками, но и потомками, историками. В опубликованном в 1881 г. «Архиве кн. Воронцова» его автор П.Бертенев писал: «Чичагов - лицо необыкновенно любопытное и долго будет предметом изучения не только исторического, но и психического… Он принадлежит к скорбному списку русских людей, совершивших для Отечества несравненно менее того, на что они были способны и к чему были призваны» 71«Адмирала Чичагова сгубила прямота его характера» - отмечал Леонид Михайлович Чичагов.- «Всегда юный душою он думал, что с такими правилами можно добиться на сем свете правды. Он любил Родину более всего на свете и любил честно и свято, но выражал чувства, может быть, слишком своеобразно и громогласно, что зависело от его взглядов и самого значения придаваемого им слову любовь к отечеств у». 72 Своим девизом он принял известное изречение Etre et non paraitre (Быть, а не казаться ), которое он вырезал на своей печатке и всегда носил с собой.
Таким был адмирал Павел Васильевич Чичагов, человек удивительного характера и необыкновенной судьбы, умелый флотоводец и талантливый реформатор российского флота, видный государственный деятель и военный стратег, активный участник Отечественной войны 1812 года. При этом ничто человеческое не было чуждо ему. Он мог и допустить ошибку, как это было, например, в эпизоде с переходом через Борисовский мост в надежде ускорить соединение Дунайской армии с группировкой Витгенштейна. Но, как свидетельствует генерал Чаплиц, лично знавший Чичагова, это была ошибка, «имевшая столь маловажные последствия и оказавшаяся тем более простительной, что адмирал предпочёл предписать её скорее себе, нежели допустить, чтобы винили кого-либо другого».
Обстоятельства его жизни и деятельности сложились таким образом, что этот истинный патриот своей Отчизны оказался оклеветанным и был вынуден навсегда покинуть Россию, верным сыном которой он всегда был. Да простит нас читатель за многочисленность и длинноты цитат из различных документов, но без этого нельзя объективно и доказательно опрокинуть стереотипы старого мышления, рецедивы которого до сих пор встречаются в суждениях некоторых современных авторов об адмирале П.В.Чичагове, тиражируются в выступлениях увлекательных рассказчиков перед массовыми телевизионными аудиториями и на страницах издаваемых в наши дни школьных учебников по истории России. Пришло время поставить точку этим перепевам, давно набившим оскомину у знающих людей. Вспомним, как во время Великой Отечественной войны в самый критический для нашей Родины момент наш народ призывали вдохновляться на борьбу с гитлеровским фашизмом обращением к образам наших великих предков. Среди имён этой кагорты могло быть по праву названо и имя адмирала П.В.Чичагова, того самого Чичагова, чья армия на Березине нанесла непоправимый урон Наполеону, урон, после которого наполеоновское войско перестало существовать как военное формирование и превратилось в спасающуюся бегством толпу. Это был победоносный венец Отечественной войны 1812 года. Вклад адмирала Чичагова в эту Победу бесспорен. И сейчас, с высоты почти двухсот лет, прошедших со времени Отечественной войны 1812 года, нельзя не удивляться той несправедливости, с какой до сих пор у нас, в России относятся к памяти адмирала. Пойдите в петербургский Эрмитаж и там в галерее портретов участников Отечественной войны 1812 года вы не найдете портрета П.В.Чичагова, хотя в этой войне он командовал самой боеспособной армией, воюя подчас не числом, а умением. Во всей России не нашлось места поставить памятник этому настоящему патриоту России, верному принципам, идеалам и традициям, составляющим понятие Кодекса Чести Гражданипа и Защитника своего Отечества. О Чичагове лишь напоминают два атолла в Богом забытом районе Мирового океана да могильная плита с его именем на кладбище в парижском пригороде Ссо. Воссоздать правду о роли и месте в истории России таких выдающихся деятелей, каким был Павел Васильевич Чичагов - это почётный долг нынешнего поколения перед памятью наших великих предков.
Почитать
исторические рассказы о жизни и деяниях других прославленных Чичаговых можно на этой странице.
Источники
1 П.В. Чичагов. "Записки". Российский Фонд Культуры. Студия "Тритэ" Никиты Михалкова. "Российский Архив". М. 2002 г., с 7.
2 Там же, с. 38.
3 Там же. с. 92.
4 Там же, с. 37.
5 "Архив адмирала П.В. Чичагова". Выпуск Первый. СПб. 1885 г., с.8.
6 Там же, с. 9.
7 Там же, с. 8-9.
8 П.В. Чичагов. "Записки". Российский Фонд Культуры. Студия "Тритэ" Никиты Михалкова. "Российский Архив". М. 2002 г., с.545.
9 Там же, с. 546-547.
10 "Архив адмирала П.В. Чичагова".Выпуск Первый. СПб. 1885., с.12.
11 Там же, с. 13.
12 Там же, с. 16
13 "Русская Старина". СПб. Том ХХХVIII, 1883 г., июнь, с. 500.
14 Там же, с. 493-494.
15 "Архив адмирала П.В. Чичагова". Выпуск Первый. СПб. 1885., с.20.
16 Там же, с. 7.
17 См. подробнее Н.В. Скрицкий. "Самые знаменитые флотоводцы России". М. "Вече". 2000 г., с. 237-238.
18 "Архив адмирала П.В. Чичагова". Выпуск Первый. СПб. 1885 г., с.27.
19 "Русская Старина". СПб. 1873 г., том VII, январь. с. 44-45.
20 "Архив адмирала П.В. Чичагова". Выпуск Первый. СПб. 1885 г., с.15-16.
21 Цит. по изданию "Великороссы". Выпуск Второй. Приложение к Альманаху "Секрет". М. Товарищество советских. писателей 1992 г., с.8.
22 "Архив адмирала П.В. Чичагова". Выпуск Первый. СПб. 1885 г., с.29.
23 Там же, с. 22.
24 Там же, с.30.
25 Из письма графа С.Р. Воронцова адмиралу П.В.Чичагову от 3 марта 1813 года.
26 "Архив адмирала П.В. Чичагова".Выпуск Первый. СПб.1885 г., с.30.
27 Рескрипт Императора Александра Первого Адмиралу П.В. Чичагову от 9 апреля 1812 года.
28 Цит. по "Histoire de Consulat et de l"Empire. Vol. III. p. 492.
29 Из "Записок" адмирала П.В. Чичагова (цит. "Русский архив". 1870 г. № 9. Перевод с француского: с.15-16).
30 Там же, с. 34.
31 А.И. Михайловский-Данилевский. "Отечественная война. Описание войны 1812-1815 г.". Издание А.А. Каспари. СПб. 1899 г., с. 107.
32 Из "Записок" адмирала П.В. Чичагова (цит. "Русский Архив". 1870 г., № 9. Перевод с французского, с.35).
33 А.И. Михайловский-Данилевский. "Отечественная война. Описание войны 1812-1815 г.". Издание А.А. Каспари. СПб. 1899 г., с. 192.
34 Из "Записок" адмирала П.В. Чичагова (цит. "Русский Архив".1870 г.G12.№ 9. Перевод с французского. с.41).
35 А.И.Михайловский-Данилевский."Отечественная война.Описание войны 1812-1815 г.".Издание А.А. Каспари. СПб.1899 г., с.288-289.
36 Там же, с. 290.
37 Л.Н. Толстой. Собрание сочинений, том 7. "Государственное Издательство художественной литературы".М. 1958 г., ("Война и мир".Том 4, часть 3, гл.1, с. 131.)
38 Там же ("Война и мир". Том 4, часть 3, гл. ХIХ, с.182.).
39 "Отечественная война 1812 г. В рассказе генерала Чаплица". "Русская Старина".СПб.1886 г., том 1, июнь, с.499-500.
40 Л.Н. Толстой. Собрание сочинений, том 7. "Государственное Издательство художественной литературы".М. 1958 г., том 7("Война и мир". Том 4, часть 3, гл. XIX, с. 180-181.
41 А.И. Михайловский-Данилевский. "Отечественная война. Описание войны 1812-1815 г.". Издание А.А. Каспари. СПб. 1899 г., с. 440-441.
42 Там же. с.444.
43 Из "Записок" адмирала П.В. Чичагова ("Русский архив". 1870 г. № 9 Перевод с французского: с. 56-57).
44 Там же, с. 61-62.
45 Из письма адмирала П.В. Чичагова графу С.Р. Воронцову от 27 сентября 1813 года.
46 А.И. Михайловский-Данилевский. "Отечественная война. Описание войны 1812-1815 г.". Издание А.А. Каспари. СПб. 1899 г.,с.450.
47 Там же, с. 451.
48 Там же, с. 464.
49 Л.Н. Толстой. Собрание сочинений, том 7."Государственное Издательство художественной литературы". М. 1958 г., ("Война и мир". Том 4, часть 4, гл.Х,. с.210-212.).
50 Цит. Н.В. Скрицкий. "Самые знаменитые флотоводцы России". М. "Вече". 2000 г., с.24
51 Из письма адмирала П.В. Чичагова императору Александру 1 от 17 ноября 1812 года. "Сборник Русского Исторического Общества". Том шестой. СПг. 1871 г., с.56-57.
52 Из "Записок" адмирала П.В. Чичагова (цит. "Русский архив". 1869 г.№ 7, 8 Перевод с французского: с.56-57).
53 Там же, с.61-62.
54 Предисловие Л.М. Чичагова к публикации записки "Отечественная война 1812 г. В рассказе генерала Чаплица". "Русская Старина". СПб.1886 г. Том 1, июнь. с. 490.
55 А.А. Абрамян. "Чичаговы". (На правах рукописи). М. 1999 г., с. 20-21.
56 Из "Записок" адмирала П.В. Чичагова. (цит. "Русский архив" 1869 г. Перевод с французского: с.59).
57 "Русская Старина". СПб.1886 г., т.1, июнь, с.491.
58 Там же. с.490.
59 Там же, с.491.
60 Там же, с.516
61 Там же, с.492.
62 Из письма адмирала П.В. Чичагова графу С.Р. Воронцову от 15 сентября 1813 г.
63 Из письма адмирала П.В. Чичагова графу С.Р. Воронцову от 25 мая 1813 г.
64 Из письма адмирала П.В. Чичагова графу С.Р. Воронцову от 15 сентября 1813 г.
65 Из письма графа С.Р. Воронцова адмиралу П.В. Чичагову от 1 августа 1813 г.
66 "Медведь".1996 г., № 3, с.. 89
67"Архив адмирала П.В. Чичагова". Выпуск Первый. СПб. 1885 г., с. 32.
68 Из письма адмирала П.В. Чичагова графу С.Р. Воронцову от 3 марта 1813 г.
69 В.В. Аверьянов. Вариант Предисловия к публикации "Записок" адмирала П.В. Чичагова (Из архива настоятельноцы Московского Богородице-Смоленского Новодевичьего монастыря игумении Серафимы"), с.7.
70 "Медведь".М. 1996 г., № 3, с. 89.
71 "Архив адмирала П.В. Чичагова". Выпуск Первый. СПб. 1885 г., с. 15.
72 Там же, с.32
73 "Русская Старина". СПб. 1886 г., т.1, июнь, с. 506.
адмирал (1807), генерал-адъютант (1801), почетный член Петербургской Академии наук (1814). Из дворян; сын адмирала В. Я. Чичагова (1726-1809).
В 1779 записан сержантом в лейб-гвардии Преображенский полк.
1783 - лейтенант флота. В октябре 1788 назначен командиром линейного корабля «Ростислав».
4 апреля 1789 - капитан 2-го ранга. Участвовал в Русско-шведской войне 1788–90. За отличие у Ревеля награжден орденом Святого Георгия 4-го класса и золотой шпагой «За храбрость».
В 1791–92 изучал «морские науки» в Великобритании.
13 ноября 1796 произведен в капитаны бригадирского ранга. Летом 1797 награжден орденом Святой Анны 2-й степени.
9 мая 1799 возвращен на службу с производством в контр-адмиралы, но 21 июня вновь уволен с лишением чинов и наград за «якобинские правила», арестован и заключен в Петропавловскую крепость.
2 июля 1799 освобожден, восстановлен в чинах и наградах и назначен командующим эскадрой для совместной с Великобританией голландской экспедиции. Награжден орденами Святой Анны 1-й степени с алмазами и Святого Иоанна Иерусалимского, от британского короля — шпагой с бриллиантами.
Отличался прямотой характера и нетерпимостью к мздоимству.
7 апреля 1812 командующий Молдавской (затем - Дунайской) армией, в июле-сентябре совершил с ней переход на Волынь, где соединился с 3-й Обсервационной армией и возглавил 3-ю Западную армию.
Войска Чичагова во взаимодействии с 1-м корпусом генерала Витгенштейна должны были отрезать Наполеону путь на запад у Борисова на р. Березина, в то время как главные силы М. И. Кутузова теснили бы неприятеля с востока. Но Кутузов опоздал на 2 суток и в сражении не участвовал, Витгенштейн промедлил, а Чичагов не сумел сразу определить место переправы армии Наполеона. В результате главная цель операции не была достигнута, всю вину за это Кутузов, а вслед за ним и русское общество возложили на Чичагова, хотя именно его войска нанесли неприятелю на Березине самый тяжкий урон. Современники почти единодушно заподозрили Чичагова в измене, Г. Р. Державин высмеял его в эпиграмме, И. А. Крылов - в басне «Щука и кот».
3 февраля 1813 Чичагов был уволен от должности. Оскорбленный подозрениями в измене, он навсегда покинул Россию, жил в Италии, затем во Франции.
В 1834 отказался подчиниться указу императора Николая I о 5-летнем сроке пребывания за границей и требованию вернуться на родину, 17 апреля лишен звания члена Государственного совета, на его имущество в России наложен секвестр.
17 октября 1834 уволен в отставку. Последние годы жизни провел у дочери в Париже, где и похоронен на кладбище города Со около Парижа. Награжден также российскими орденами Святого Владимира 1-й степени, Святого Александра Невского; прусскими орденами Черного Орла и Красного Орла.
Н. А. Троицкий
Отечественная война 1812 года. Биографический словарь. М. Кучково поле. 2011
Павел Васильевич Чичагов родился 27 июня 1765 года в Санкт-Петербурге в семье адмирала Василия Яковлевича Чичагова, известного морскими победами при Эланде, Ревеле и Выборге. Выдвинувшийся на командном и административном поприще, а не при дворе, адмирал В. Я. Чичагов воспитал своих детей достойными людьми. Из-за недоверия отца к Морскому корпусу сын Павел не получил систематического морского образования. Когда В. Я. Чичагова перевели с поста главного командира Кронштадтского порта в Адмиралтейств-коллегию, Павел учился у разных учителей, затем в школе Святого Петра, а с 1779 года он оставил школу и брал частные уроки математики, в которой делал определенные успехи.
В 1779 г. молодой Павел в возрасте 14 лет был зачислен на военную службу гвардии сержантом (унтер-офицером) в состав лейб-гвардии Преображенского полка, что давало ему возможность получить звание морского офицера, минуя Морской кадетский корпус.
В 1782 г. Павел получил чин поручика армии и, когда отец его был назначен начальником эскадры, уходившей в Средиземное море, молодой Павел стал убеждать отца взять его с собой. Последний согласился, и его сын был назначен к нему, тогда вице-адмиралу, адъютантом. Когда отца произвели в адмиралы (1782 г.), Павел стал его генеральс-адъютантом.
Плавание послужило хорошей школой, а пример отца В. Я. Чичагова продемонстрировал ему, как должен действовать командующий в море. Виденное за границей послужило пищей для ума будущему морскому министру.
В 1787 году Павел Васильевич на корабле "Иезекииль" участвовал в походе отряда контр-адмирала Т. Г. Козлянинова к Борнхольму а затем был назначен состоять при отце в Санкт-Петербурге.
Русско-шведская война 1788-1790 годов прервала мирные занятия. 3 апреля 1789 года П. Чичагова произвели в капитаны 2-го ранга. Будучи командиром флагманского линейного корабля своего отца "Ростислав", в кампанию 1789 года Павел крейсировал с флотом и участвовал в бою у острова Эланда (15.07 по ст. ст.).
Весной-летом следующего 1790 года П. Чичагов командовал тем же кораблем в морских боях у Ревеля и Выборга. Под Ревелем линейный корабль "Ростислав" стоял в центре боевой линии, принявшей удар шведов, за что его командир П. Чичагов получил орден Св. Георгия 4-го класса
В Выборгском бою "Ростислав" оказался среди передовых кораблей, гнавших противника к Свеаборгу. Капитана 2 ранга П. В. Чичагова, доставившего радостную весть о победе в Выборгском бою, императрица Екатерина II произвела в чин капитана 1-го ранга. П. Чичагов получил также золотую шпагу с надписью "За храбрость" и 1000 червонцев.
8-летняя морская служба ясно показала будущему морскому министру недостатки нашего флота и пробудила у него желание устранить их. Поэтому он стал просить своего отца отпустить его за границу для пополнения образования.
Чичагов-отец испросил разрешение у императрицы Екатерины II и снарядил двух своих сыновей, Петра и Павла, в Англию, дав им в руководители известного тогда математика Гурьева и снабдив их рекомендательным письмом к русскому посланнику в Лондоне, графу С. Р. Воронцову.
Приехав в Англию, оба Чичаговы поступили в морскую школу и стали усиленно заниматься английским языком. Через некоторое время они на борту английского учебного судна отправились в Америку, но по разным причинам корабль вернулся обратно, не дойдя до Нового Света. Пробыв в Англии около года, П. Чичагов вернулся в Россию, где специально занялся изучением кораблестроения.
В 1793 г. Павла назначают капитаном трофейного шведского судна «София-Магдалена» и в составе эскадры отца, он отправляется в Данию.
В 1794 г. П. Чичагов в эскадре вице-адмирала П. И. Ханыкова командует кораблём "Ретвизан" и крейсирует у английских берегов, а 13 ноября 1796 г. он получает чин капитана бригадирского ранга. Плавая на "Ретвизане", П. Чичагов в Чатаме (крепость и первоклассная военная верфь, морской арсенал — первый по размерам в Англии) познакомился с начальником местного порта капитаном Проби и его семейством, полюбил дочь его Елизавету и уехал в Россию уже её женихом.
Между тем 6 ноября 1796 года умерла Екатерина II и на российский престол вступил Павел І. Вступление на престол Павла I первоначально не затронуло судьбу П. В. Чичагова. Но сторонник широких реформ, резкий, откровенный и остроумный, П. Чичагов нажил себе много врагов среди приближенных нового Императора.
Будущий адмирал и министр народного просвещения А. С. Шишков, гатчинский любимец Павла I граф Г. Г. Кушелев, Мордвинов и др. очень недружелюбно смотрели на П. Чичагова, видя в нем только адмиральского сына, выдвинувшегося благодаря покровительству отца. Первое столкновение произошло летом 1797 г. после больших маневров флота под Красной Горкой, когда П. Чичагов, командуя линейным кораблем "Ретвизан", делал кампанию под штандартом Государя Императора. Его корабль оказался одним из лучших, и Павел І наградил Павла Васильевича орденом св. Анны 3-й степени и чином полковника, но конверт, в котором был прислан приказ о производстве, был адресован ему, как подполковнику. Не понимая, как относиться к такого рода царской милости, П. Чичагов письмом запросил гр. Г. Г. Кушелева, должен ли он считать себя полковником или нет. Последний ответил ему: «Конечно нет, ибо вы должны видеть, что на конверте вы означены подполковником»
. П. Чичагов тотчас подал в отставку и был уволен со службы без пенсии «по молодости лет»
.
Это было первой служебной неприятностью будущего эмигранта. За нею последовала другая, гораздо более крупная. Выйдя в отставку, П. Чичагов хотел поселиться в деревне, заняться хозяйством и улучшить положение своих крестьян, но в это время умер капитан Проби, и П. Чичагов получил письмо от своей невесты, что она ждет его. П. Чичагов обратился к государю с просьбой разрешить ему выехать за границу, чтобы жениться на иностранке. Павел І передал через князя Безбородко отказ, который гласил, что «в России настолько достаточно девиц, что нет надобности ехать искать их в Англию»
.
Вместе с тем государь приказал снова принять П. Чичагова на службу во флот с производством его в контр-адмиралы и с назначением командовать эскадрой, отправляемой в Англию для действий против Голландии.
В то же время граф Г. Г. Кушелев представил Павлу I все дело женитьбы П. Чичагова так, что будто бы молодой адмирал хочет воспользоваться этим благовидным предлогом, чтобы впоследствии перейти в английскую службу. Разумеется, государь очень рассердился, выслушав доклад Г. Кушелева, и потребовал П. Чичагова к себе в кабинет. Здесь Павел І обвинил его в измене, бранил и приказал заключить его в Петропавловскую крепость. Молодой контр-адмирал стал возражать. Ссылаясь на привилегию ордена Св. Георгия, он резко протестовал против заключения в крепость. Выведенный из себя, император приказал сорвать с него Георгиевский крест, и дежурный флигель-адъютант граф Уваров исполнил это приказание. Возмущенный тяжелым оскорблением, П. Чичагов скинул в ответ на это мундир и в одном жилете был препровожден в крепость.
Это случилось 21-го июня 1799 г. В тот же день он был уволен от службы без прошения, мундира и пенсии, а Санкт-Петербургскому военному губернатору Государь послал собственноручный указ, гласивший: «Якобинские правила и противные власти отзывы посылаемого Чичагова к вам, принудили меня приказать запереть его в равелине под вашим смотрением»
.
Трудно сказать, чем могла бы кончиться вся эта история, если бы, к счастью для П. Чичагова, в нее не вмешался Санкт-Петербургский генерал-губернатор граф фон дер Пален, который доложил государю, что П. Чичагов раскаивается, и ходатайствовал о прощении его. Павел І принял во внимание ходатайство Палена и приказал освободить заболевшего в равелине П. Чичагова, вернуть ему награды и звания, разрешив жениться, а 2-го июля того же года Павла Васильевича вновь принял на службу, с назначением командиром той же экспедиции.
П. Чичагов провел в заключении в Петропавловской крепости неделю. «Позабудем, что произошло, и останемся друзьями»
, — произнес тогда Павел I.
Вскоре новопожалованный контр-адмирал вышел с вверенной ему эскадрой и десантными войсками из Кронштадта и направился к острову Тексель (в то время шла война против Франции). За организацию высадки десанта П. Чичагов получил орден Св. Анны I степени. В 1800 году контр-адмирал вернулся с молодой супругой. В том же году он должен был вновь отправиться с эскадрой в Англию, но император отменил экспедицию, ибо русско-английские отношения испортились.
Благоволение Павла I не гарантировало спокойствия. Опала коснулась всей семьи Чичаговых. Вслед за Павлом с флота ушли братья. Позднее в своих "Записках" П. В. Чичагов упоминал, что император лишил камергерского ключа и отправил в имение его младшего брата, приказал выслать из столицы ослепшего отца адмирала В. Я. Чичагова, который без разрешения приехал в Санкт-Петербург, чтобы встретиться с сыном и невесткой.
Со вступлением на престол императора Александра I, в детстве получившему образование либерального оттенка, ему понадобились люди, одинаково с ним смотревшие на положение дел в России и готовые искренно и энергично работать в том направлении, которое указывал Государь.
Естественно, что образованный и умный П. Чичагов не мог затеряться в новое царствование. Поэтому неудивительно, что новый император сразу приблизил его к себе, назначив 12 мая 1801 года П. В. Чичагова в свою свиту.
Император Александр I, в самом начале своего царствования, обратил внимание на слабую сторону высшего государственного управления и пришел к убеждению о необходимости создать и у нас, по образцу Западной Европы, систему министерского управления, на началах централизации власти и единства ее действий.
Манифестом 8 сентября 1802 года объявлено: «…следуя великому духу Преобразователя России Петра Первого, оставившего нам следы своих мудрых намерений, по коим старались шествовать достойные его преемники, Мы заблагорассудили разделить государственные дела на равные части, сообразно естественной их связи между собой, и для благоуспешнейшего течения поручить оныя ведению избранных Нами министров, постановив им главные правила, коими они имеют руководствоваться в исполнении всего того, чего будет требовать от них должность, и чего мы ожидаем от их верности, деятельности и усердия к благу общему…»
. В силу этого манифеста, коллегиальное управление заменялось учреждением восьми министров, а в их числе и министерства морских сил. Оставлены были при этом коллегии: военная, морская и иностранных дел, но и они были подчинены министрам и, следовательно, лишены прежней самостоятельности. Вместе с тем учрежден был и комитет министров.
Хотя, по первоначальному плану, министры формально и были подчинены верховному надзору Сената, обязанного рассматривать их деяния по всем частям управления, причем письменные отчеты о своем управлении все министры должны были представлять через Сенат, но на деле такое подчинение не осуществилось, и не только сенат, но вскоре и вновь учрежденный Комитет министров отошли на второй план, в силу царского доверия к назначенным министрам.
В том же году коллегиальное правление флотом было заменено Министерством военных морских сил России. Первым министром 9 сентября 1802 года стал вице-президент Адмиралтейств-Коллегии адмирал Николай Семенович Мордвинов, впоследствии граф, однако уже 28 декабря он ушел в отставку, ибо был возмущен тем, что флотом фактически управлял П. В. Чичагов. Кроме того, он был не согласен с господствовавшим в то время взглядом на необходимость, в развитии намеченной лишь манифестом реформы, коренным образом преобразовать всю морскую администрацию.
Действительно, так как манифест 1802 года дал лишь общую мысль преобразования государственных учреждений, то министерству морских сил, наравне с другими министерствами, надлежало заняться разработкой частностей, для достижения полного своего устройства, согласно предначертаниям Императора Александра I.
В этих видах учреждены были, в том же 1802 году, Военная по флоту канцелярия и Департамент министра морских сил, а затем, Высочайше назначен Комитет для образования флота, реорганизовавший Министерство на новых началах.
В Комитет были назначены: председателем сенатор, граф Александр Романович Воронцов, а членами — адмиралы: В. П. Фондезин, И. П. Балле, М. К. Макаров, вице-адмирал П. К. Карцов и контр-адмирал П. В. Чичагов. Кроме того, П. Чичагова Александр I назначил докладчиком по делам комитета. Мнение П. Чичагова обрело решающее значение для царя касательно морского дела. Твердость его характера, ум и образование были замечены императором Александром I еще в бытность его наследником престола, а потому П. Чичагов был приближен к молодому императору, тотчас же по его воцарении и играл первенствующую роль в Комитете, причем, зная дурное состояние, как флота, так и его административных порядков, он не мало, через Комитет, способствовал улучшениям в морском ведомстве.
31 декабря П. В. Чичагов вступил в управление министерством с сохранением звания Товарища министра морских сил, и только в июле 1807 года Александр I пожаловал его чином адмирала с назначением морским министром.
Такое быстрое повышение молодого вице-адмирала послужило причиной той нелюбви, которой он пользовался со стороны придворных лиц. Быть может, здесь играли роль его симпатия к английским порядкам и то резкое порицание, с которым он относился к русскому дворянству, высмеивая его везде, где только можно, и отстаивая идею освобождения крестьян.
Как бы то ни было, П. Чичагов пользовался большим доверием и любовью Императора Александра I. Между ними даже завязалась впоследствии переписка.
По свидетельству современника, П. Чичагов практически самостоятельно управлял министерством, все дела поступали к императору только через него. Благодаря этому он ввел немало нового и необходимого для флота.
Весной 1803 года по его предложению на кораблях появилась должность ревизора, значительно облегчившая хозяйственные заботы командиров. Обращаясь к министру внутренних дел 22 сентября 1803 года, он предложил объединить руководство порядком в портовых городах в руках главного командира, которому подчинялась и полиция. Были назначены флотские начальники, установлены правила их деятельности. В результате появилась система управления портовыми городами, которая лишь с некоторыми изменениями прослужила до 20-го столетия.
В октябре 1803 года глава морского ведомства предложил для ускорения кораблестроительных работ в Архангельске мастерам-кораблестроителям поручить разработать тип корабля, сочетающего современные достижения с малой осадкой, допускающей перевод его через бар Северной Двины без значительных задержек. Значительное внимание он уделял и обшивке медью корпусов кораблей.
П. Чичагов прекрасно понимал и необходимость заботы о людях на флоте. 25 ноября 1803 года он предложил разместить медиков и создать небольшие аптеки в зданиях, где жили флотские чиновники и служители.
7 июня 1803 года он докладывал о необходимости оплаты труда рабочих Охтенской слободы наравне с вольными.
20 июля 1803 года последовало повеление о сухопутном провианте (в то время более питательном, чем морской) для малооплачиваемых служителей флота.
9 декабря 1803 года Адмиралтейств-коллегия слушала сообщение П. Чичагова о создании фонда морского департамента, который позволял бы упрощать получение средств для срочных расходов. Вице-адмирал стремился, как упростить вопросы снабжения, так и всемерно экономить средства.
25 мая 1804 года был высочайше утвержден доклад о совершенствовании организации флота и минимизации числа бумаг, обращающихся на корабле.
14 июля 1804 года коллегия слушала высочайшее повеление по докладу П. Чичагова о запрете телесных наказаний штурманских помощников унтер-офицерского чина. Добиться большего ограничения произвола офицеров в назначении наказаний вице-адмиралу не удалось. Только через полвека позор телесных наказаний удалось изгнать из русского флота. П. Чичагов прекрасно понимал значение морской торговли и для страны, и для развития флота, которому требовались подготовленные кадры. 29 ноября 1804 года он согласился с предложением министра коммерции Румянцева выдавать премии для ободрения купечества. Но флот нуждался в особых условиях для базирования и секретности передвижений. Видимо, этим и объясняется, что 29 февраля 1804 года Адмиралтейств-коллегия слушала указ о превращении Севастополя в главный военный порт на Черном море;
13 июля П. Чичагов сообщил членам коллегии о прекращении торговых дел в Севастопольском порту.
Павел Васильевич старался дать образование молодежи и одновременно сохранить морской дух в учебных заведениях. Морской кадетский корпус под управлением П. К. Карцова и его помощников готовил кадры мореходов, часть из которых получила возможность отшлифовать способности в первых океанских плаваниях и на иностранных судах. Юношей обучали преимущественно морскому делу. Только с 1811 года, когда П. В. Чичагова сменил на посту министра И. И. де Траверсе, начался перевод флота к армейской муштре.
При П. Чичагове развитие получили штурманское и кораблестроительное училища. Можно считать инициативой П. Чичагова высочайшие повеления о публикации переводных книг по судостроению и артиллерии на казенный счет и награждениях для переводчиков. 27 мая 1803 года он предложил отделить инструментальную мастерскую от морской типографии, а 8 октября сообщил Адмиралтейств-коллегий высочайше утвержденный доклад о казенном содержании последней. Долгие годы морская типография служила делу образования и воспитания чинов морского ведомства. Именно на ее базе возник журнал "Морской сборник", который без государственной поддержки вряд ли мог существовать.
В 1804 году по представлению П. Чичагова была утверждена новая, более удобная одежда для моряков; вместо шпаг ввели кортики
, надолго ставшие атрибутом формы российских моряков.
В 1807 г. П. Чичагов получил чин адмирала и был назначен морским министром. Он стал энергично работать над упорядочением дел министерства: сократил, сколько было возможно, всякого рода хищения, столь обычные для того времени, увеличил флот, построил эллинги, следил постоянно за развитием техники и вводил усовершенствования в морской практике. Мнения и записки, поданные П. Чичаговым в Государственный Совет, служат лучшим доказательством его неутомимой деятельности. Член Государственного Совета и Комитета министров, он имел постоянные столкновения со своими товарищами, и столкновения эти привели, наконец, к тому, что он в 1809 г. взял заграничный отпуск. Через два года он был, по прошению, уволен от звания министра морских сил и, по возвращении из-за границы, назначен состоять при особе Государя Императора, т. е. ежедневно, в 11 ч. утра, являться во дворец и высказывать свое мнение по текущим вопросам.
Многие современники считали П. Чичагова способным и деятельным человеком, на котором держалось морское ведомство России. Выше указан далеко не полный перечень дел товарища морского министра. Кораблестроение и порты, кадры и многое другое были тяжелой ношей даже для закаленного морем человека.
Столкновения по делам службы с другими министрами и борьба со злоупотреблениями не добавляли здоровья, и вполне понятно, что П. Чичагов подумывал об, отдыхе. Но с 1804 года началась постоянная полоса войн. Российским флотам пришлось вступить в бой на всех военно-морских театрах, и П. Чичагов не мог в такой обстановке оставить свой пост.
Война со Швецией, начатая под давлением Наполеона, потребовала значительных усилий. П. Чичагов немало сделал для того, чтобы русские флоты и флотилии успешно отразили натиск со всех сторон. Однако видимая неудача действий Балтийского флота против шведов ухудшила репутацию адмирала в свете. Он испортил отношения с главами ведомств, посылая морских офицеров для проверки информации других министров. Внутри собственного министерства П. Чичагов приобрел врагов, не позволяя чиновникам наживаться за счет казны. Единственной опорой Павла Васильевича оставался Император, на которого он имел влияние.
В 1809 году Павел Васильевич с супругой уехал во Францию. Есть основание полагать, что он был доверенным лицом Александра I при Наполеоне. Адмирал вернулся из Парижа с останками скончавшейся от хронического недуга супруги, разочарованный во французском императоре. Незадолго до отъезда он похоронил отца. Император понял сложное положение П. Чичагова и удовлетворил его просьбу об отставке с поста морского министра, но оставил состоять при своей особе в качестве советника, пока не пришло время следующего ответственного поручения.
В 1812 году Александр І, недовольный медленностью действий М. Кутузова, выработал свой собственный план действий и, назначив П. Чичагова главнокомандующим Дунайскою армией, Черноморским флотом и генерал-губернатором Молдавии и Валахии, поручив ему привести этот замысел в исполнение. Отпуская П. Чичагова на юг, государь сказал ему характерную для бывшего морского министра фразу: «Я вам не даю советов, зная, что вы злейший враг произвола»
.
П. Чичагов выехал 2-го мая из Санкт-Петербурга и 11-го был уже в Яссах, но М. Кутузов еще до прибытия его заключил мир с Оттоманскою Портой, и новому главнокомандующему нечего было делать на берегах Дуная. План Императора остался без осуществления.
Во время отечественной войны 1812-1814 гг. П. Чичагов приобрел себе ту печальную известность, которая заставила П. Бартенева в его предисловии к ХІХ тому "Архива князя Воронцова" сказать о министре-эмигранте: «Чичагов принадлежит к скорбному списку русских людей, совершивших для отечества несравненно менее того, на что они были способны и к чему призваны»
.
Насколько верно такое мнение, трудно сказать определенно. Несомненно, однако, что П. Чичагов не столь виновен в несчастном для нас исходе переправы через Березину, чем это принято предполагать. Бывший морской министр был в свое время предметом всякого рода насмешек, шуток и эпиграмм; И. А. Крылов написал по поводу Березинского сражения известную басню, выставлявшую П. Чичагова в очень невыгодном свете, раздавались даже голоса, обвинявшие злополучного адмирала в измене. О последней, разумеется, не может быть и речи: вопрос сводится к тому, насколько, действительно, отсутствие распорядительности главного начальника Дунайской армии, если оно имело место, повлияло на результат сражения.
Прибыв в г. Борисов, П. Чичагов нашел положение дел крайне печальным. Генерал Ламберт, которому он доверял и которому хотел поручить командование авангардом, был ранен и поэтому не мог принимать участие в сражении.
Ланжерон не потрудился осмотреть и изучить местность, вообще в большой степени неблагоприятную для сражения; для инженерных работ оставалось весьма мало времени, так как со дня на день можно было ожидать неприятеля; земля промерзла на значительную глубину, в армии нашелся всего один инженерный офицер, способный руководить постройкой укрепления, словом, обстоятельства как бы нарочно сложились таким образом, что П. Чичагову было крайне трудно, если не совсем невозможно, выполнить данную ему инструкцию.
По этой инструкции он обязан был устроить в Борисове укрепленный лагерь и укрепления со стороны Бобра, что имело целью остановить французскую армию. П. Чичагов, взвесив положение дел, отказался от этого плана и послал для изучения местности дивизию авангарда под командой Палена, заступившего место Ламберта.
Едва Пален отошел от Борисова, как совершенно неожиданно наткнулся на войска французского маршала Удино и принужден был отступить, потеряв до 600 человек убитыми и ранеными и оставив в руках неприятеля почти весь обоз. Борисов заняли французы. Этот, окончившийся так печально, авангардный бой французы в своих реляциях раздули в крупную победу; русские же увеличили цифру потери Палена до 2000 людей.
В таком виде известие об этом сражении дошло и до Санкт-Петербурга. С этого началась дурная слава П. Чичагова.
По первоначальному плану Александра I, на правом берегу Березины должны были собраться соединенные силы М. Кутузова, Витгенштейна и П. Чичагова, общей численностью в 160000 человек, причем первый должен был теснить французов с тыла. Таким образом, Наполеон, по диспозиции, должен был оказаться между двух огней.
План этот не осуществился. Войска М. Кутузова совсем не принимали участия в сражении, Витгенштейн же запоздал и начал атаку на четыре часа позднее П. Чичагова; кроме того, он ввел в дело лишь 1/3 своей армии, не согласился подкрепить злополучного адмирала двумя дивизиями, которые тот у него просил, и позволил французу Виктору целый день удерживать занятую позицию.
Таким образом, вместо предполагавшейся громадной силы в 160000 человек, сражение начали и почти самостоятельно вели 20000 людей армии П. Чичагова, растянутые между Веселовым и Березиною, имея перед собой армию Наполеона, считавшую тогда до 45000 человек, годных к бою, и сзади себя саксонцев Шварценберга.
Нет ничего удивительного, что, при таких условиях, французы переправились через Березину; быть может, был в этом виноват и главнокомандующий Дунайскою армией, не проявивший достаточной распорядительности, но главная вина, все-таки, падает на несчастливо сложившиеся обстоятельства.
П. Чичагов передал командование маршалу Барклай-да-Толли и, как только представилась возможность, выехал за границу. Он был оскорблен обвинениями общества. Влияние на Александра I Аракчеева исключало возможность либеральных реформ.
За границу П. Чичагов выехал в 1814 году. Летом 1816 года участник дальнего плавания на корабле «Суворов» лейтенант С. Я. Унковский нашел адмирала в Лондоне и 3 часа с ним разговаривал. Возможно, адмирала навещали и другие моряки заходивших в Англию судов. Во всяком случае, на флоте о нем помнили.
В 1831 году контр-адмирал М. П. Лазарев писал А. А. Шестакову: «...Скажу тебе, что существует комитет под председательством адмирала Грейга для улучшения некоторых частей по флоту, но дело идет не совсем успешно. Чем более смотрю на все, тем более удостоверяюсь, что флот не достигнет той степени совершенства, в которой он находился при Чичагове. Не слушай ты тех сказок, что у нас теперь много кораблей, а между тем нет того ни духу, ни честолюбия, которые были тогда...»
.
За границей, в 1815 году, П. В. Чичагов начал писать «Записки адмирала Чичагова, заключающие то, что он видел и что, по его мнению, знал»
. Когда адмирал ослеп, он пользовался специальным устройством. В записках Павел Васильевич не только вспоминал о жизненном пути своем и отца, но и высказывал интересные суждения, которые позволяют понять внутренний мир этого сложного человека. Изгнанник также желал прояснить кое-что неясное и оправдаться перед потомками.
Записки представляют интерес во многих отношениях. Здесь и эпизоды исторических событий, в которых участвовали Чичаговы, и родословное древо семьи, и рассуждения автора по многим вопросам. Большое внимание П. Чичагов уделил в «Записках» Екатерине II, правление которой считал примером.
Окончательно П. Чичагов расстался с Родиной в 1834 году, когда на приглашение Николая I вернуться ответил отказом.
Последние 14 лет адмирал провел в Италии и Франции, главным образом в Париже и местечке Со под Парижем, у дочери Екатерины дю Бузе.
Скончался он 20 августа 1849 года. Перед смертью, чтобы окончательно порвать с бренным миром, П. Чичагов отослал письма Александра I и свои награды Николаю I.
Он хотел сжечь записки, но младшая дочь Екатерина упросила его не делать этого. Адмирал оставил архив дочери с запретом передавать его другим членам семьи. Однако дальний родственник мужа Екатерины, граф де Бузе, в 1855 году опубликовал в Париже похищенные им несколько листков из записок Чичагова о 1812 годе. Несмотря на протесты и опровержения Екатерины Павловны, граф не успокоился. В 1758 году он уже в Берлине издал «Мемуары адмирала Чичагова», составленные из разных сочинений; позднее фальшивые мемуары были переизданы в Лейпциге.
Екатерина возбудила и выиграла дело против родственника, но, тем не менее, брошюра его вызвала немало толков в Европе. Сама Екатерина, от волнений разбитая параличом, 25 лет не вставала с постели и скончалась 31 августа 1882 года. Записки П. Чичагова она передала Л. М. Чичагову, благодаря которому часть их дошла до наших дней в публикации "Русской старины".
По иронии судьбы, горячий патриот, в таком же духе воспитавший дочь, половину жизни провел в эмиграции.
Граф Ф. П. Толстой писал о нем: «Павел Васильевич Чичагов был человек весьма умный и образованный. Будучи прямого характера, он был удивительно свободен и, как ни один из министров, прост в обращении и разговорах с государем и царской фамилией. Зная свое преимущество перед придворными льстецами, как по наукам, образованию, так и по прямоте и твердости характера, Чичагов обращался с ними с большим невниманием, а с иными даже с пренебрежением, за что, конечно, был ненавидим почти всем придворным миром и всей пустой, высокомерной знатью; со своими подчиненными и просителями (которых он всегда принимал без малейшего различия чинов и званий) Чичагов обращался весьма приветливо и выслушивал последних с большим терпением»
.
Чичаговы принадлежали к старинному русскому дворянскому роду, восходящему к XVI в. Герб этого рода внесен в VI часть Общего Гербовника.
Имена Чичаговых неоднократно были запечатлены на географических картах, на бортах кораблей. Моряки помнили и министра-реформатора, и его отца-флотоводца.
Нашему поколению также следует отдать должное человеку-патриоту, каким был Павел Васильевич Чичагов.
СИРЫЙ С.П.
председатель военно-исторической секции Дома ученых РАН,
председатель секции истории Российского флота и историограф СПб МС,
заслуженный работник высшей школы России,
профессор, капитан 1-го ранга запаса
Чичагов (Павел Васильевич, 1765-1849) - адмирал, сын Василия Яковлевича Ч. Четырнадцати лет от роду записанный в военную службу, Ч. побывал с эскадрой отца в Средиземном море, а затем принимал участие в сражениях против шведов. В 1792-93 гг., в сопровождении своего учителя, известного в то время математика Гурьева, проживал в Англии, обучаясь английскому языку и практически знакомясь с морским делом. С воцарением императора Павла, поставившего во главе флота Кушелева, бывшего незадолго перед тем мичманом у Василия Яковлевича Чичагова, Ч. стал помышлять о выходе в отставку, которую и ускорил Кушелев, оклеветав его перед императором в нежелании служить по указанию последнего. Павел немедленно лишил Ч. мундира и орденов и велел посадить в Петропавловскую крепость, в отделение государственной тюрьмы. Навестив Ч. в тюрьме, император нашел помещение его слишком чистым и светлым и приказал перевести в каземат. В июле 1799 г. Павел I освободил его и встретил словами: «позабудем, что произошло, и останемся друзьями». Вслед за этим Ч. был послан в Ревель для принятия начальства над эскадрой, отправлявшейся в Англию, и затем ему была поручена защита Кронштадта. Александр I приблизил к себе Ч., сделал его морским министром и членом государственного совета и комитета министров, а после оставления им поста министра оставил при своей особе, в звании постоянно дежурного генерал-адъютанта. Это создало Ч. многих врагов и завистников, особенно когда он стал горячо поддерживать мысль Александра I об освобождении крестьян. Время управления его морским министерством ознаменовано широкими преобразованиями и улучшениями в русском флоте. В 1811 г. император назначил Ч. главнокомандующим Молдавией, Валахией и Черноморским флотом, а в следующем году поручил ему преследование отступавших войск Наполеона I, которые, вследствие некоторой медлительности преследовавших, успели благополучно переправиться через Березину. Это послужило поводом к обвинению Ч. чуть ли не в измене и со стороны современников, и со стороны многих историков Отечественной войны. В 1814 г. он уехал в бессрочный отпуск за границу и оттуда более в Россию не возвращался, прожив все время в Италии и Франции; за 14 лет до смерти он ослеп и жил у своей младшей дочери, графини Е. дю Бузе. С 1816 г. Ч. стал писать свои «Записки» , то на итальянском, то на французском и английском языках, начав их с года рождения своего отца (1726) и доведя до 1834 г., когда ослеп. В них он сообщает много ценного исторического материала для эпох царствования Екатерины II, Павла I и Александра Благословенного, делает меткие характеристики главнейших государственных деятелей и приводит множество подробностей, основанных на неизвестных дотоле документах и письмах.
Пока напечатана Л. М. Чичаговым только часть «Записок», под заглавием: «Записки адмирала Чичагова, заключающие то, что он видел и что, по его мнению, знал» (в «Русской Старине», за 1886 г., т. 50, 51 и 52, за 1887 г., т. 55, и за 1888 г., т. 58, 59 и 60). Ранее отдельно был издан первый выпуск «Архива адмирала П. В. Чичагова» (СПб., 1885). «Записки» Ч. сохранила и приводила в порядок названная выше дочь Ч., супруг которой, воспользовавшись несколькими отрывками их, напечатал в 1858 г. наделавшую много шуму брошюру: «Memoires de l’amiral Tchitchagoff », где Ч. выставляется хулителем России. Очистить своего отца от этой клеветы ей удалось только судом. Несколько писем к Ч. императора Александра I напечатано в «Русской Старине» (1902, № 2).
По признанию многих современников, Ч. был умный и блестяще образованный человек, честный и «прямого характера»; к «придворным знатным льстецам относился с большим невниманием, а к иным - даже с пренебрежением»; с низшими и подчиненными был приветлив.
См. И. Глебов, «Павел I и Чичагов» («Исторический Вестник», 1883, № 1); А. Попов, «Отечественная война» («Русская Старина», 1877, т. XX); Л. М. Чичагов, «Павел Васильевич Чичагов» («Русская Старина», 1886, № 5).
Общественное мнение не приемлет сложных обстоятельств, как не приемлет оно и неудач на поле боя, каким бы сильным не был противник. Оно хорошо усваивает только простую истину побед.
Павел Васильевич Чичагов - талантливый флотоводец, морской министр Российской Империи и не очень удачливый полководец, на которого придворное сообщество целиком возложило ответственность за неудачу на Березине. Фактически, общественное мнение поставило крест на карьере Павла Васильевича после 1812 года, что вряд ли пошло на пользу делам государственным.
Павел Васильевич Чичагов родился 8 июля 1767 года в семье морского офицера Василия Чичагова. Вскоре, семья переехала в Кронштадт – по месту службы отца, а 1776 возвратилась в Санкт-Петербург, где Павел Васильевич получил образование в Немецкой школе Святого Петра.
В 1779 году Чичагов был зачислен на военную службу сержантом лейб-гвардии Преображенского полка. Январь 1782 года ознаменовался первым морским походом Павла Васильевича. Он определен в 1-й морской батальон, адъютантом к отцу, тогда вице-адмиралу, и под его командой ходил из Кронштадта в Ливорно и обратно.
В 1783 Павел Чичагов произведен в лейтенанты флота, а через 4 года получает звание старшего офицера на судне «Иезекиль», которое в составе отряда под командованием адмирала Т.Г. Козлянинова участвует в рейде к острову Борнохольм. После, получает назначение к своему отцу в Санкт-Петербург.
Русско-шведская война в 1788-1789 года потребовало возвращения на флот талантливых офицеров.
В апреле 1789 Павел Васильевич произведен в капитаны 2-го ранга и получил в подчинение флагманский линейный корабль «Ростислав».
В этом чине побывал в сражениях у острова Эланда в июле 1789, а весной-летом следующего года у Выборга и Ревеля. Под Ревелем линкор Чичагова находился в центре боевой линии и принял на себя основной удар шведской эскадры. За этот бой Павел Васильевич был награжден орденом св. Георгия IV степени. В сражении у Выборга Чичагов также показал себя отличным командиром, за что был произведен в капитаны 1-го ранга самой императрицей Екатериной II, также ему была пожалована золотая шпага с надписью «За храбрость».
После окончания войны Чичагов-младший, за 8 лет службы, оценив глубину проблем русского флота, испрашивает позволения у отца повысить свое образование за границей. Последний, переадресовывает просьбу императрице и та дает свое согласие. Петр и Павел Чичаговы, под руководством известного математика Гурьева, отправляются в Англию. Там, благодаря российскому посланнику в Лондоне Семёну Романовичу Воронцову, они поступают в английскую морскую школу и усиленно занимаются английским языком и корабельными науками. Через некоторое время, Чичагов даже попробовал с английским судном попасть в Новый Свет, но по каким-то причинам корабль вернулся на Альбион.
Пробыв в Англии около года и обогатившись знаниями о судостроении и современной организации флота мощнейшей морской державы мира, Павел Васильевич вернулся в Россию. В 1793 году получает назначение на трофейное судно, «София-Магдалена», в 1794 переведен командиром судна «Ретвизан», который в эскадре вице-адмирала Ханыкова курсирует вдоль берегов Англии. Во время этого похода знакомится с семьей своей будущей жены – Елизаветы.
В 1796 году Павел Чичагов произведен в чин капитана бригадирского ранга. В этом же году к власти приходит император Павел I, и для Чичагова, успевшего остроумием и пренебрежением светскими пустомелям, нажить себе много врагов, настают тяжелые времена.
В 1797 году Чичагов отправлен в отставку, позже, не удовлетворившись этим, Павел I отказывает Чичагову в отъезде в Англию за невестой. Затем по навету графа Кушелева в 1799 император лишает Чичагова Георгиевского креста и отправляет в Петропавловскую крепость, однако, благодаря вмешательству генерал-губернатора графа фон дер Палена, монарх меняет решение и возвращает Чичагова на службу разрешив жениться на Елизавете. Вскоре Павел Васильевич в чине контр-адмирала командует экспедицией к остову Тексель. За успехи при высадке десанта получает орден св. Анны 1-й степени.
Реформаторский дух «захвативший» Россию с воцарение Александра I не позволил Чичагову затеряться. В 1802 Павел Васильевич принимает активное участие в работе комитетов Морского министерства, а 1807 получает пост министра и чин адмирала. Быстрый карьерный рост усилили и без того недоброжелательное отношение царедворцев. На этой должности, по признанию современников, он продел огромную работу по реорганизации управления флотом и портовыми городами. Созданная Чичаговым система с незначительными изменениями проработает до ХХ века.
В 1809 году из-за постоянных конфликтов с другими министрами и чиновниками внутри ведомства Чичагов берет заграничный отпуск и министерством с этого момента уже, фактически, не руководит. Официально он освобожден от должности только в 1811 году.
Ещё до перехода Наполеоном Немана Александр I отправляет Чичагова командовать Дунайской армией, Черноморским флотом, а заодно назначает его на должность генерал-губернатора Молдавии и Валахии. Император России не был доволен медлительностью Кутузова и имел свой план. Чичагов прибыл в Яссы уже 11-го мая, но медлительный Кутузов к тому времени уже заключил мир с Портой, план императора так и остался планом. Новому главнокомандующему оказалось нечего делать на берегах Дуная.
Дело нашлось с началом Отечественной войны, когда стало понятно, что сил 3-й армии под командованием Тормасова будет недостаточно для того, чтобы разбить или принудить к отступлению соединенные силы потрепанного корпуса Ренье и австрийцев Шварценберга. Корпус Тормасова присоединился к Дунайской армии в местечке Луцк, доведя общую численность русских войск на юге до 60 тыс. Командование объединенными силами перешло к Чичагову. После ряда маневров Шварценберг отступил за границы Российской Империи, а войска Чичагова высвободился для действий против основных сил Наполеона, которые уже отступали по старой Смоленской дороге.
По первоначальному плану, у Березины должны были собраться 160 тыс. русских войск: армия Чичагова с юга, корпус Витгенштейна с севера и основные силы Кутузова, преследовавшие французов. На Чичагова была возложена задача занять город Борисов и создать укрепленный лагерь со стороны реки Бобр. На деле выполнить эти указания оказалось крайне сложно, не только по причине отсутствия опыта – сухопутной армией Чичагов никогда не командовал, но и из-за выбытия опытных и талантливых командиров тактического звена (Ламберта, например). Заступивший на его место Ланжерон не провел сколько-нибудь сносной рекогносцировки. Отправленный на разведку Пален попал в засаду французов и, потеряв 600 человек, отступил, оставив обоз. Придворные интриганы раздули эту цифру до 2000, в таком виде данные и поступили с Петербург.
Репродукция картины Петера фон Гесса "Переправа Наполеона через реку Березина"
В итоге, подойдя к Березине, Наполеон имел численность в 45 тыс. при 250 орудиях против 20-24 тыс. при 36 орудия у русских, которые при этом были растянуты между рекой Березина и селом Веселое.
Кроме того, в критический момент Чичагов не был поддержан генералом Витгенштейном, что в итоге и сыграло решающую роль. Без ответа остается и вопрос о причинах промедления Витгенштейна, который отличался решительностью в боях на северном направлении, одержав несколько блестящих побед над Удино, Сен-Сиром и Виктором.
С другой стороны, не могут не бросаться в глаза явные стратегические просчеты самого Чичагова, среди которых как отмечал Кутузов были: неверный выбор тактической позиции, недостаточная рекогносцировка местности, слабое внимание к караульной службе и недостаток инициативы, проявившимся в формальном соблюдении приказов главнокомандующего, несмотря на меняющуюся обстановку.
Как бы то ни было, успех при Березине очень дорого обошелся Наполеону: 56 тысяч убитых, среди которых 21 тыс. боеспособных солдат, против 6 тыс. потерь у русских.
Но придворное сообщество такие тонкости не интересовали. Как не интересовало их и то, что именно Чичагов стремительным марш-броском захватил Минск – важный опорный пункт французов, потеря которого вынудила Наполеона решиться на переправу через реку в 10 градусный мороз.
Признавая свои ошибки, Павел Васильевич при первой возможности сдает командование Барклаю-де-Толли.
В 1814 году Чичагов уезжает в эмиграцию, из которой уже не вернется, даже по приглашению Николая I в 1834 году. Окончание наполеоновских воин не привело к началу реформ, Александр I почувствовал вкус абсолютной власти и приблизил к себе одного из виднейших консерваторов – генерала Аракчеева, забив последний гвоздь в гроб надежд на реформы.
Остаток жизни Павел Васильевич проживет в Италии и Франции, в основном в местечке Со, что недалеко от Парижа.
Павел Васильевич скончался 20 августа 1849 года, перед смертью отослав письма Александра I и все свои награды императору Николаю.
«Полевой командир» в прямом эфире Где сейчас вячеслав мальцев
ОАО «Долгопрудненское научно-производственное предприятие» (dnpp)
Кислород физические свойства
«Институт пищевых технологий и дизайна» - филиал
Противоэпидемиологические мероприятия